Встреча выпускников

— Я думаю, что жалеть людей — это, скорее, неуважение, — сказала декан. («Слушайте, слушайте!» — оживилась Харриет.) Никому не нравится, когда его жалеют. Конечно, большинство из нас наслаждается жалостью к себе, но это — другое.

— Едко, — сказала мисс де Вайн, — но крайне верно.

— Но вот что я хотела бы знать, — продолжила мисс Бартон, отказываясь переключиться на другую тему, — делает ли этот джентльмен-дилетант что-нибудь помимо хобби, заключающихся в раскрытии преступлений и коллекционировании книг, да, и игр в крикет в свободное время?

Харриет, которая уже поздравляла себя с тем, что удалось сдержаться, внезапно вспылила.

— Не знаю, — сказала она. — А это имеет значение? Почему он должен делать что-либо ещё? Ловля убийц не простая и не безопасная работа. Она требует много времени и сил, и вас очень легко могут ранить или убить. Я осмелюсь сказать, что он делает это для забавы, но, во всяком случае, он это действительно делает. У множества людей имеются такие же весомые причины быть ему благодарными, как у меня. Нельзя называть это «ничем».

— Я абсолютно согласна, — сказала декан. — Думаю, нужно быть очень благодарными людям, которые делают грязную работу без всякого вознаграждения, независимо от того, что ими двигает.

Мисс Фортескью зааплодировала:

— В прошлое воскресенье у меня засорился водопровод в летнем домике, и очень доброжелательный сосед приехал и всё починил. Он сильно запачкался, и я очень извинялась, но он сказал, что не стоит благодарности, потому что он любознателен и любит заниматься водопроводом. Возможно, он говорил неправду, но в любом случае мне жаловаться не на что.

— Если говорить о сантехнике, — произнесла экономка…

Беседа приняла менее личный и более анекдотический оборот (поскольку невозможно случайно собрать людей, которые способны живо обсуждать засоры и протечки), и спустя некоторое время мисс Бартон пошла спать. У декана вырвался вздох облегчения.

— Я надеюсь, что вы не слишком расстроились, — сказала она. — Мисс Бартон — прямой человек в наиболее ужасном проявлении, и она была настроена выложить всё, что у неё накопилось. Она — прекрасный человек, но у неё плохо с чувством юмора. Она не допускает ничего, что не сделано из самых высоких побуждений. 

Харриет извинилась за собственную грубость.

— Я считаю, что вы держались очень хорошо. И ваш лорд Питер выглядит в высшей степени интересным человеком. Но я не понимаю, почему вы были обязаны обсуждать его, бедняжка.

— Если вас интересует моё мнение, — заметила экономка, — мы в университете слишком многое обсуждаем. Мы спорим о том и о сём, почему и как, вместо того, чтобы делать дело.

— Но разве мы не должны интересоваться, что именно нам следует делать? — возразила декан. Харриет улыбнулась в сторону Бетти Армстронг, услышав, что начался знакомый академический спор. Не успели пройти десять минут, как кто-то заговорил о ценности слова. Однако ещё через час они были всё на том же месте. Наконец услышали, как экономка сказала:

— Бог создал целые числа, а всё остальное придумал человек.

— Чёрт возьми! — вскричала декан. — Пожалуйста, не будем вмешивать сюда математику. И физику. Я не могу с ними справиться.

— А кто чуть ранее упоминал константу Планка?

— Я, и сожалею об этом. Я называю её небольшим вращающимся объектом. — Решительный тон декана снизился до смеха, и, когда пробило полночь, собравшиеся разошлись.

— Я всё ещё живу вне колледжа, — сказала мисс де Вайн, обращаясь к Харриет. — Могу я пройти и проводить вас?

Харриет согласилась, задавая себе вопрос, что мисс де Вайн собирается ей сказать. Они вместе вышли в Новый дворик. Луна взошла, окрашивая здания холодными мазками чёрной и серебристой красок, чья строгость бросала упрёк жёлтому свету окон, за которыми воссоединившиеся старые подруги всё ещё продолжали болтать и веселиться.

— Это вполне могло быть началом семестра, — сказала Харриет.

— Да. — Мисс де Вайн странно улыбнулась. — Если бы вы могли подслушивать у этих окон, вы обнаружили бы, что шум производят люди средних лет. Старые легли спать, задаваясь вопросом, неужели они так же ужасно поизносились, как их ровесники. Они испытали небольшой шок, и их ноги побаливают. Младшие трезво рассуждают о жизни и об обязанностях, но женщины сорока лет притворяются, что они вновь студентки и обнаруживают, что это требует усилий. Мисс Вейн, я восхищаюсь тем, что вы сказали этим вечером. Отчуждённость — редкое достоинство, и очень немногие считают его привлекательным в себе или в других. Если вы когда-нибудь встретите человека, которому понравитесь несмотря на это, — или, что гораздо лучше, благодаря этому, — это будет очень ценно, потому что совершенно искренне и потому что с таким человеком никогда не придётся быть кем-либо иным, а только самой собой.

— Наверное, это так, — сказала Харриет, — но что заставило вас это сказать?