Встреча выпускников

Другой пустяковый, но любопытный эпизод, случившийся в третий понедельник семестра, был жалобой расстроенной и прилежной первокурсницы. Она оставила безобидный современный роман открытым на столе в библиотеке беллетристики, а когда возвратилась спустя некоторое время, проведённое на реке, обнаружила, что несколько страниц из середины книги, там, где она читала, вырваны и разбросаны по комнате. Первокурсница была стипендиаткой графства и бедной, как церковная мышь, она была почти в слезах: ведь это не её вина, должна ли она заменить книгу? Декан, которой был адресован вопрос, сказала, что, конечно же, нет, это не вина первокурсницы. Она сделала запись об этом преступлении: «Ч.П. Сноу, «Поиск», стр.327–340 вырваны и повреждены 13 мая», и передала информацию Харриет, которая включила её в свой дневник расследования вместе с такими пунктами как:

 «7 марта, оскорбительное письмо мисс де Вайн, по почте»,

«11 марта, то же мисс Хилльярд и мисс Лейтон»,

«29 апреля, рисунок гарпии — для мисс Флексман».

 Теперь список стал уже довольно внушительным.

Итак, летний семестр начался. Обласканный солнцем и прекрасный апрель кружился в сапогах со шпорами из ветра, шагая навстречу сверкающему маю. В саду преподавателей танцевали тюльпаны, отблески зелёного с золотом мерцали и усиливались на вековых буках, лодки скользили по Шер между зеленеющими валами, а широкие плёсы Айсис кипели от гребных восьмёрок, проводящих напряжённые тренировки. Чёрные мантии и летние платья развивались вверх и вниз по улицам города и текли через ворота колледжа, составляя небрежную геральдику зелёным цветом ровного дёрна и серебристо-соболиным древнего камня; автомобили и велосипеды в опасной близости друг от друга мчались по узким поворотам, а вопли граммофонов портили водные прогулки от Магдален-бридж до новой объездной дороги. Любители позагорать и попить чай на открытом воздухе оскверняли Старый дворик Шрусбери, заново побеленные теннисные туфли вспыхивали как чужеродные ядовитые цветы вдоль постаментов и на подоконниках, и декан была вынуждена выпустить указ относительно купальных костюмов, которые развевались и трепетали, как флаги, на каждом удобном пятачке. Озабоченные тьюторы начали кудахтать над кладкой созревающих яиц — студенток, из которых после трёх лет высиживания должны были скоро вылупиться новые учёные; кандидаты, которые с острыми угрызениями совести осознали, что у них осталось меньше восьми недель, за которые можно восполнить прогулянные лекции и неразумно растраченные учебные часы, резво курсировали от Бодли до лекционных залов и от библиотеки Радклиффа в семинарскую. В результате тонкая струйка злостных деяний анонимщика растворилась и оказалась почти забыта в том потоке общих проклятий, которые всегда готовы сорваться с губ экзаменующихся в адрес экзаменаторов. Нет, в начале экзаменационной лихорадки не было места даже для слабых шизофренических действий извне. В профессорской были вывешены списки экзаменующихся лиц, на победу любого из которых было принято делать ставки, и Харриет достались две «лошадки», одна из которых — некая мисс Ньюлэнд — считалась девушкой с причудами. Харриет спросила, кто она такая, поскольку никогда раньше её не видела и не слышала о ней.

— Не думаю, что слышали, — сказала декан. — Она — застенчивый ребёнок. Но мисс Шоу думает, что для первого курса она вполне нормальна.

— Тем не менее, в этом семестре она выглядит неважно, — сказала экономка. — Надеюсь, она не начнёт падать в обморок или что-нибудь в этом роде. Я сказала ей на днях, что не следует так часто пропускать обеды в Холле.

— Они все так делают, — сказала декан. — Оправдываются, что у них нет времени, чтобы переодеться, когда они приходят с реки, и поэтому они предпочитают проглотить яйцо в своей комнате, надев лишь пижаму, — я уверена, что варёное яйцо и сардина не достаточны, чтобы подготовиться к экзаменам.

— И весь этот беспорядок, который потом приходится убирать скаутам, — проворчала экономка. — Почти невозможно закончить уборку комнат до одиннадцати, если они завалены грязной посудой.

— С этой Ньюлэнд вопрос не в пребывании на реке, — сказала декан. — Этот ребёнок — трудяга.

— Ещё хуже, — сказала экономка. — Я не доверяю кандидату, который зубрит во время последнего семестра. Я не сильно удивлюсь, если ваша «лошадка» проиграет. Мне она кажется нервной.

— Это печально, — сказала Харриет. — Возможно, мне стоит продать мой билет со ставкой за полцены, пока ещё она достаточно высока. Я согласна с Эдгаром Уолласом: «Подайте мне добрую глупую лошадь, которая хорошо ест свой овёс». Какие-либо предложения относительно Ньюлэнд?