Встреча в пустыне

Дигби засмеялся, опять обнял ее, но она этого даже не заметила. Он не мог припомнить, чтобы встречал женщину столь непосредственную и оживленную. Кили была лучшим лекарством для его упавшего духа. Захваченная блистательным представлением, она даже не замечала, что он наблюдает за ней с той же жадностью, что и за спектаклем.

Водевиль, прославивший ветерана сцены, завершал программу. Это была вариация старого скетча; начиналось с того, что артист, вытянув шею, разглядывал большую коробку с наклейками: «Осторожно», «Не кантовать», «Открывать здесь». Обнаружив надпись «Потяни за ушко», он дернул ушко, и коробка раскрылась.

В ней оказалась кукла в рост человека. На актрисе, играющей куклу, из одежды была только нижняя часть бикини и две кисточки-наклейки.

— Что, в этом городе не признают одежды? — прошептала Кили.

— Должно быть, считают ее отклонением от нормы, — ответил Дигби.

Артист отыскал гигантский пульт дистанционного управления и для пробы нажал на кнопку. Механически дергаясь под аккомпанемент ударной группы оркестра, «кукла» подняла руку. Артист нажал другую кнопку, и она опустила руку. Перебрав несколько кнопок, он, наконец нашел ту, что заставила ее выйти из коробки.

Он продолжал экспериментировать. «Кукла» надувала губы, рывками двигала бедрами из стороны в сторону, и каждый рывок сопровождался щелканьем, завыванием и свистом зала. Подгоняемый восторгом зала, актер нажал очередную кнопку, кукла принялась вращать сперва правой, потом левой грудью, то поочередно, то одновременно, в одном направлении или в разных, что вызывало сокрушительные аплодисменты и истерический хохот публики. Смущенная Кили посмотрела на Дигби с изумлением.

— Такого не может быть!

— Небывалая координация мускулатуры, — с усмешкой согласился Дигби. Реакция Кили развлекала его бесконечно больше, чем шумное веселье на сцене.

Она перевела взгляд на крутящиеся кисточки и в ужасе покачала головой.

— В двух направлениях сразу!

Вдруг Дигби выпрямился, осененный догадкой.

— Сдвоенный шарнир с независимым вращением. Точно!

— Дигби? — На лице Кили было недоумение. Он со смехом сгреб ее в объятия.

— Я знал, что ты сослужишь мне добрую службу, с того момента, как увидел твою пляску на улице! Как нога, не беспокоит?

— Немного одеревенела, пока мы сидели, — сказала Кили.

После представления они решили вернуться в отель.

— Обопрись на меня. Перенеси часть веса.

— Мне не так уж плохо, — сказала она. — До отеля всего один квартал.

— Не упрямься, а то я перекину тебя через плечо и понесу, как мешок с картошкой, — пригрозил Дигби.

Кили прищурилась.

— Так и сделаешь?

— Да. Ну же, обхвати меня за талию.

Она покорно пожала плечами и подчинилась.

— Лучше?

— Да, — неохотно признала она. — Намного.

Не то, что лучше, а просто чертовски хорошо. Иметь заботливого друга, на которого можно опереться. Не только потому, что вывихнута нога, но и потому, что ранена гордость.

Слишком хорошо. Слишком соблазнительно.

— Если бы такое показали в кино, я бы решила, что это слащаво и надуманно.

— В кино ты бы притворялась, что у тебя болит нога.

— А потом бы забыла, какая же именно, и ты бы раскусил, что я плутую, чтобы быть поближе к тебе.

Он остановился и посмотрел на нее сверху вниз, коснулся пальцем щеки.

— Тебе не надо трудиться, чтобы быть поближе ко мне. Я сам позабочусь об этом.

— Дигби... — Она надеялась предотвратить поцелуй, но имя прозвучало как поощрение. — Мы не должны этого делать, — успела сказать она.

Его губы касались ее рта.

— Я мужчина, ты женщина. Неужели ты не заметила, что, как только мы оказываемся на расстоянии трех метров друг от друга, высекаются искры?

— Я ничего не соображаю, — пожаловалась она.

— А это, мисс Оуэне, самая лучшая новость, которую я сегодня услышал. — И он поцеловал ее крепко, вдумчиво, страстно.

Она забыла, что нужно сопротивляться. Отдавшись поцелую, она забыла про вчера, сегодня и завтра и чувствовала только одно: она жива и желанна.

Когда Дигби отпрянул от нее, Кили подняла глаза, молча вопрошая почему. И тут она услышала хлопки, призванные выражать презрение и насмешку; она проследила за взглядом Дигби и увидела человека, производившего этот издевательский шум.

— Трой!

Ее снова прожгло чувство унижения. С Троем была вся его банда: Сузи, повисшая у него на руке, Брайен со своей подругой, Корк с незнакомой женщиной.

— Ты еще помнишь мое имя? Я тронут, — съехидничал Трой. Невнятная речь и блеск в глазах подсказали ей, что он по-прежнему пьян. Он и в трезвом виде временами был самовлюбленным, но гадким становился только спьяну.

Он долго смотрел на нее, и Кили заставила себя выдержать злобный взгляд. Если бы можно было убить взглядом...

— Надеюсь, что к тому времени, как я вернусь во Флориду, ты заберешь свои шмотки из моей квартиры, — сказал он.

Она коротко кивнула, и грусть пронзила ей сердце. Стало жалко — не Троя, а своих иллюзий. Раньше она смотрела на него сквозь розовые очки юности, теперь видела его таким, каков он есть, видела ту непреодолимую пропасть между ними, которую внезапно ощутила в церкви.

— Заберу, — тихо сказала она.