Встреча в час волка

Она вернулась в комнату бодрой и оживленной:

— Знаешь, я так рада, что ты занимаешься своим делом. Я никогда не могла с тобой сравниться талантом, но, вдруг ты помнишь, — я всегда рисовала. Закончила художественное училище, а потом педагогический институт, для того чтобы учить детей рисовать. Папа меня хвалил. Ни о чем не говорит, конечно, но он сам был хороший художник.

Карина выпалила это вступление и поняла, что не скажет Наташе, чего не хватает ее работе. Ей не нужны критика и советы. Надо просто выяснить, в чем ее проблема, и пытаться подключиться. Проблема есть. Она — причина безденежья и чего-то еще, что вопит изо всех углов.

— От заказчиков у тебя нет отбоя? — осторожно спросила Карина. — Сейчас же никакой пуп на ровном месте не может существовать без своего сайта. Одних политиков, как грязи.

— Да, конечно, — небрежно ответила Наташа. — Заказчики есть. Но у нас не всегда получается контакт. Причина та же. Все грубые, тупые, без чувства меры. А я не иду на эти ужасные, зазывные приемы. И еще такой момент. Это небедные люди, но многие норовят не заплатить за работу. Или торгуются. Я в первом случае не унижаюсь, чтобы звонить и требовать. Во втором — просто показываю, как мне это противно, и иногда вообще не беру денег.

— Понятно, — упавшим голосом сказала Карина.

Она не ожидала, что ситуация настолько безысходная. С таким подходом и с таким характером — это просто хроническая неприятность, а не работа.

— Я вижу выход вот в чем, — вдруг осенило ее. — В возможностях отбора клиентов. Чтобы ты могла сразу отказывать тем, которые слишком тупые и жадные. Чтобы отобранные считали за честь с тобой работать. Давай я попробую раскрутить твой сайт в соцсетях? У меня много друзей, попрошу о репостах. Надо всего лишь разбросать ссылку на твой сайт, хорошую преамбулу об авторе я напишу сама. Как тебе?

— Это заманчиво. — Во взгляде Наташи мелькнул интерес. — Но я не могу регистрироваться в соцсетях.

— Многие жалеют на это время. Это я такая сверхкоммуникабельная, что ли.

— Не в этом дело, — значительно произнесла Наташа. — Меня там отслеживают.

— В смысле?

— В обычном смысле — спецслужбы.

Дальше выяснять не было смысла. Психика не может не треснуть в результате тридцатилетнего заточения наедине с мозгом, отвергающим всех остальных людей на свете. Человек отказался от самой идеи какого-то контакта. Но теперь Наташе нужно просто зарабатывать. Вероятно, ее мама работать больше не может. Тоже странная женщина, ученый, родила дочь для себя и воспитала в духе собственной абсолютной исключительности.

— Так я побегу? — поднялась Карина. — Мне еще на работу. Но мы договорились. Я ночью займусь продвижением твоего сайта. Давай проверим телефоны друг друга, у нас, наверное, менялись номера. И до связи.

— Да. До свидания, Карина, — тихо сказала Наташа.

И весь ее потерянный облик вонзился острой жалостью в сердце Карины. Ей показалось, что она никогда не видела такого всеми забытого на земле человека. Такую слабую, хрупкую, беспомощную женщину, которая даже не допускала мысли, что в жизни бывает опора.

Карина бежала в школу, а в ней бушевали страстный протест, гнев и… да, любовь. Она полюбила сейчас гордую, странную, обреченную угасать в тоске и одиночестве Наташу. Карина протестовала против несправедливости. Ведь Наташа на самом деле умнее и симпатичнее многих тех, у которых все есть — и удача, и любовь, и семья. Но почему же?.. Почему не нашелся сильный мужчина, который бы встряхнул Наташу? Который сказал бы: «Ты лучше всех. И потому будешь со мной». И все бы изменилось. Карина решила побороться со злой Наташиной судьбой.

После работы она купила на фермерском развале две банки с кизиловым вареньем — домой и Наташе. Это было одно из самых теплых, ароматных и сладких воспоминаний детства. Бабушка варила кизиловое варенье, Карина ждала в тот день ужина, как праздника. И пила чай с лимоном и бутербродом с маслом и вареньем. Она и сейчас сделает себе такой бутерброд. А потом приступит к задуманному плану.

Детское блаженство явилось — не запылилось. Ничего вкуснее и быть не могло. Карина растягивала чай по глоточку, бутерброд по кусочкам, варенье — по ароматной ягодке. И было полное ощущение, что папа сейчас у себя в кабинете, вот-вот войдет и обрадуется ей, как будто не ожидал увидеть.

Вошла мама. Строгая, красивая, нарядная, с твердо сжатыми губами, четко, классически очерченными. Карина забыла, когда мама улыбалась.

— Это такой ужин? — неодобрительно спросила она. — И ты потом сокрушаешься, когда встаешь на весы. Я сегодня приготовила отличный диетический овощной суп.

— Съедим и суп, — задумчиво проговорила Карина.