Встреча с мечтой

— Хорошо бы они не придумали такую глупость, — вздохнула Грейс.

— Пошли, Пошли… похлопала ее по плечу Эйта. — Мальчишки останутся мальчишками.

— Мне только кажется, что справедливо будет признать, что девчонки тоже останутся девчонками, Эйта, — улыбнулась Розамунда. — Не ты ли только что сказала мне, что сегодня вечером собираешься обобрать графиню Хоум как липку?

— Нет. Я сказала, что хочу, чтобы Грейс обобрала как липку эту болтливую сплетницу, герцогиню Кендейл. Я просто собираюсь дурачить нашу соседку, пока она не выболтает несколько лишних гласных.

— Эйта, — Джорджиана закусила губу, чтобы не рассмеяться, — твой язык приобрел дерзкие, новые оттенки.

— А я готова поставить на карту, весь свой будущий выигрыш за сегодняшний вечер, что за это мы должны благодарить герцога Бофора, — с улыбкой пробормотала Розамунда.

— Эйта, я уже сказала тебе, что не буду играть, — вставила свое слово Грейс. — Я останусь с Сарой и Джорджианой.

Эйта и Розамунда перекинулись понимающими взглядами и направились к карточному столу. Грейс тяжело вздохнула и посмотрела на Сару с Джорджианой:

— Я знаю, что твердо могу рассчитывать, что вы не станете изводить меня. Ну что, пошли?

Из уважения ко дню рождения Хелстона нигде не было ни единой зеленой ветки, свешивающейся с богатых подсвечников, канделябров или балконов дома номер двенадцать на Портмен-сквер. Вместо этого, подобно шахматной доске, сверкал на фоне роскошных, но все же жестоких батальных сцен рая и ада, украшавших потолок, черно-белый паркетный пол.

Грейс, Джорджиана и Сара взялись за руки и смешались с беспорядочно движущейся толпой в столовой, по обеим сторонам которой располагались огромные камины, их часто сравнивали со страшными воротами в ад. Дверь в игровую комнату находилась на противоположной от Грейс стороне комнаты, и она видела зеленое сукно карточных столов. Ее охватило ощущение холода. Она не знала, хватит ли ей мужества подойти к нему. Ей просто тяжело смотреть на него за игровым столом.

Она боялась, что у него на лице появится маска заядлого игрока. Она всегда была одинаковой; возбужденные лица, одни — нелепо ликующие, другие — застывшие в отчаянии, и всех лихорадит от неистребимой привычки играть… Таким было лицо у ее отца.

Ей хотелось, чтобы Майкл не поддался искушению играть. Ее раздражало, что, когда у них осталось так мало времени в Лондоне, он предпочел провести его в той комнате, пусть даже с джентльменами, с которыми, как когда-то втайне надеялась Грейс, он завяжет устойчивую дружбу. Теперь ей казалось, что это было невероятно давно, а усилия были напрасными. Грейс выпрямила спину, чтобы смешаться со сливками бомонда, которые были просто счастливы получить желанные приглашения на день рождения Хелстона. И пока Грейс внимательно осматривала комнату, она уже в который раз отметила, что у многих, буквально усыпанных драгоценностями, гостей какой-то нелепый вид. Они все держали головы в одинаковой надменной и покровительственной манере, подбородки высоко задраны, плечи опущены, а щеки впалые, как будто во рту лимонный лед. И, что наиболее заметно, бросаемые ими взгляды и перешептывания, перемежающие всякий банальный разговор, сопровождались отработанным тоскливым выражением их глаз. По правде говоря, они большей частью напоминали собой леммингов. И почему только когда-то ей безумно хотелось проводить среди них все свои дни?

Грейс прошла по краю комнаты, чувствуя, что за ней следит несколько пар глаз. Она не смогла остановить себя и склонила голову, стараясь хоть одним глазком увидеть Майкла.

Ее взгляд скользил по дюжине вновь прибывших, занявших последние несколько столов, прежде чем она заметила Майкла. Он развязывал узел шейного платка, глядя на поток прибывающих людей.

— Мне казалось, ты сказал, что это обычная семейная встреча, Хелстон, — услышала Грейс его громкий голос.

— Всегда надо надеяться, — раздраженно ответил Люк, пересчитывая недостаточное количество игровых фишек перед собой. — Но когда ты проведешь больше времени в кругу моей бабушки, ты поймешь, что любое подобное событие она считает редким шансом показать свету подходящих леди из своего «Вдовьего клуба».

— Я на самом деле всегда называю их осиротевшими красавицами, — добавил для Майкла Куин Фортескью.

Грейс видела, как шевелятся губы Майкла, но не слышала, что он говорит.

— Эй, что ты там сказал, Раньер? — спросил герцог Бофор, положив на столе для игры в фараон богато украшенный эмалевым узором маркер.

— Я сказал, что «Бал-маскарад кобыл на рынке» был бы интереснее, — мрачно повторил Майкл, при этом чувствовалось, что он сильно напряжен. — Неужели вот так представляются своими родственниками в бальных залах по всей Англии изнеженные дамы? Если бы меня спросили, я бы ответил, что это чертовски примитивный ритуал. Да, — кивнул Майкл маклеру, — назовите мою ставку.

— Это текущий лимит[9], сэр, — ответил усатый маклер.

Майкл кивнул с отсутствующим видом.

— Неужели, Раньер? — холодно заметил Люк. — А как же революционеры в колониях вручают дам в руки ничего не подозревающих джентльменов?