Встреча с мечтой

Прошу вашего прощения, сэр, но я отправилась в деревню, чтобы заглянуть к миссис, которой нездоровится и которая живет у своей сестры. Кладовка загружена продуктами, животные в сарае накормлены. Не знаю, приедете ли вы в тот день, который указали в своем письме, но я загляну через пару дней. В комнате над конюшней я оставила нашего старшего, Тимми.

С уважением, Берти Латтимер».

Так. День приносит одни лишь добрые вести, сухо подумал Майкл. Он нагнул голову и пошел вверх по длинной скрипучей лестнице. Наверху в коротком коридоре открыл первую дверь. Кровать, по крайней мере, была приготовлена, и на каминной решетке лежали дрова. Осторожно положив женщину на кровать, Майкл занялся смолистыми дровами, собираясь развести огонь.

Его ожидало множество сюрпризов, когда он снял перчатки на меху, стащил промокшее пальто и закатал рукава, чтобы развернуть перед собой многослойную тайну прекрасной женщины. Под шерстяными одеялами Майкл наткнулся на большое количество самых разных шалей. Его мозолистые руки цеплялись за тонкий шелк, местами испачканный в крови, пока он не снял последнюю, совершенно бесполезную шаль.

Да, она действительно неземное создание. В отблеске света фонаря стоило посмотреть на эту женственность в розовых тонах. Ее плащ распахнулся и представил взору платье из розового шелка с серебристой нитью. Четыре переплетенные вместе нити жемчуга украшали изящную шею, прическу из белокурых волос также украшал жемчуг.

Кто же она такая, черт возьми?

Его взгляд остановился на красных пятнах, проступивших на платье, и от страха кровь застыла у него в жилах. Крови на платье было слишком много.

Ну что ж, богатая или бедная, аристократка или бродяга, а рана есть рана, и надо что-то предпринимать.

Майкл проклинал каждую из крошечных, обшитых шелком пуговиц на ее платье, пока его загрубевшие, покрытые шрамами пальцы добрались до непрактичных кружевных лент ее сорочки. Сдвинув в сторону легкую ткань, он затаил дыхание, когда перед ним предстала совершенной формы обнаженная грудь.

У нее была совершенно гладкая белая кожа, и Майкл замялся, боясь, как бы чего не испортить. Розовый шелк струился вокруг розовых бутонов сосков, и он с трудом проглотил слюну, сосредоточив все свое внимание на том, чтобы спустить вниз корсет и сорочку.

Эта деталь одежды оказалась сложным переплетением пластинок из китового уса и кружев и не шла, ни в какое сравнение с тем, с чем он сталкивался у строгих женщин по ту сторону океана. Майкл раздраженно фыркнул и достал из сумки складной нож. С помощью нескольких ловких движений он разрезал пропитанные кровью слои одежды и распахнул хитрую штуковину и сорочку под ней. Из глубокой раны под грудью потекла кровь, и женщина застонала. Майкл прижал к ране шаль. Ну что ж, по крайней мере, этот туго затянутый корсет помог остановить кровь. Рана была не смертельной, но ее надо будет зашивать.

Придется ему возвращать ее из этого обессиленного состояния, в которое она впала, потому что ей и так придется быть на грани смерти, чтобы не чувствовать уколов иглы, когда он станет зашивать рану.

Зажимая рану одной рукой, другой Майкл потянулся к сумке, чтобы достать небольшой набор инструментов. Он накрыл ее грудь еще одной шалью и погладил по волосам.

— Эй, Синеглазка, очнись. — Неудивительно, что никакой реакции не последовало. Если она не проснулась, когда он разрезал ей корсет… — Просыпайтесь, дорогая. — Майкл потряс ее за плечи, и она резко вздохнула. — Ну вот.

Вам надо просыпаться, — снова потряс он ее.

Грейс немного приоткрыла глаза.

— Вот и хорошо. Вам нечего бояться. Вы в безопасности. Мы добрались до места, но необходимо осмотреть вашу рану.

Она закрыла глаза.

Майкл вздохнул, потом заметил отблеск фляжки в складках ее бархатного плаща. Он открыл крышку и влил немного содержимого ей между губ, проклиная себя за то, что некогда поклялся никогда и капли в рот не брать.

Грейс отчаянно закашлялась и попыталась встать.

— Вот и хорошо, только садиться не надо.

От глотка бренди у Грейс перехватило горло, а на глазах выступили слезы. Но теперь она, по крайней мере, могла дышать без затруднения. С каждой секундой боль становилась слабее. Грейс опустила глаза и поняла, что раздета.

— О Господи… — Она с ужасом плотнее запахнула шаль.

— Мне очень жаль, дорогая, но, похоже, вы поранились. — Нагоняющие сон золотистые глаза возвышающегося над ней великана контрастировали с суровыми чертами лица. — Боюсь, нам придется зашивать рану.

— Вы раздели меня? — слабым голосом произнесла Грейс, пытаясь подавить приступ кашля.

— Да, но… Я не смотрел. — Едва заметная усмешка смягчила его лицо. — Ну хорошо, смотрел, один раз. — Он моргнул. — Ладно, может быть, два раза.