Встреча с хичи

На периметре Врат, где расположены причальные доки, действует из-за вращения небольшая центробежная сила. Низ становится верхом. Но в «Истинной любви» этого не происходило. Альберт развернул корабль, и теперь та же сила, что удерживает нас от всплытия над поверхностью астероида, нейтрализует и воздействие его вращения; меня слегка прижимает к мягкой постели. Я слышал негромкий гул корабельных систем жизнеобеспечения, они сменяли воздух, поддерживали давление в канализации и выполняли все остальные работы, чтобы корабль жил. Я знал, что стоит мне позвать Альберта, и он появится. Стоило попытаться его вызвать, просто чтобы посмотреть, войдет ли он в дверь или, чтобы позабавить меня, выползет из-под кровати. Вероятно, он мне в пищу подмешал не только снотворное, но и транквилизатор: проблемы больше меня не беспокоили, хотя я понимал, что не решил их.

Какие проблемы решать? Это первая проблема. Мои приоритеты за последние несколько недель так часто менялись, что я не знал, что поставить на самый верх. Трудная болезненная проблема террористов, и ее важно решить не только ради меня; но она несколько передвинулась после рассказа Уолтерса в Роттердаме. Там он представил мне новую проблему. Существует проблема моего здоровья, но она, кажется, решена хотя бы временно. А теперь новая и неразрешимая проблема – Клара. Я могу справиться с этими проблемами. Со всеми вместе и с каждой в отдельности. Вопрос – как? Что мне делать, когда я встану?

Я не знал ответа на этот вопрос и потому не вставал.

Постепенно я снова уснул, а когда проснулся, обнаружил, что я не один.

– Доброе утро, Эсси, – сказал я, беря ее за руку.

– Доброе утро, – ответила она, по-дружески знакомо прижимая мою руку к щеке. Но говорить она начала не о привычном. – Ты себя хорошо чувствуешь, Робин? Прекрасно. Я думала о нашей ситуации.

– Понятно, – сказал я. Я чувствовал, что напрягаюсь; мирная расслабленность куда-то исчезла. – О какой ситуации?

– О ситуации с Кларой Мойнлин, конечно, – сказала она. – Я вижу, что тебе трудно, дорогой Робин.

– О, – неопределенно ответил я, – это случается. – Такую ситуацию мне нелегко обсуждать с Эсси, но ее это не остановило.

– Дорогой Робин, – сказала она; голос ее в полутемной каюте звучал спокойно и мягко, – тебе нельзя держать это в себе. Если закроешь в себе, взорвется.

Я сжал ее руку.

– Ты брала уроки у Зигфрида фон Психоаналитика? Он мне обычно говорил это.

– Хорошая была программа, этот Зигфрид. Пожалуйста, поверь, я понимаю, что творится в твоем сердце.

– Я знаю, только...

– Только, – кивнула она, – тебе трудно говорить об этом со мной, которая в этом случае – Другая Женщина. Без которой не было бы проблемы.

– Неправда, черт побери! – Я не собирался кричать, но, должно быть, во мне действительно что-то заперто.

– Неверно, Робин. Правда. Если бы я не существовала, ты мог бы поискать Клару, несомненно, нашел бы ее и решил, что делать с этой тревожной ситуацией. Вы могли бы снова стать любовниками. А может, и нет: она ведь молодая женщина, Клара. Не захотела бы изношенную развалину со множеством замененных частей в любовники. Нет, это я беру назад. Прости.

Она немного подумала, потом поправилась:

– Нет, неправда. Я нисколько не жалею, что мы любим друг друга. Я высоко это ценю – но проблема остается. Только, Робин! Никто в этом не виноват. Ты ни в чем не виноват, я не виновата и, конечно, Клара Мойнлин не виновата. Так что вина, тревога, страх – все это в твоей голове. Нет, Робин, пойми меня правильно. То, что в голове, может причинять страшную боль, особенно такому совестливому человеку, как ты. Но это бумажный тигр. Подуй на него, и он улетит. Проблема не в возвращении Клары. Проблема в том, что ты считаешь себя виноватым.

Очевидно, не только я мало спал. Эсси явно неоднократно репетировала свою речь.

Я сел и принюхался.

– Ты принесла с собой кофе?

– Только если хочешь, Робин.

– Хочу. – Я подумал с минуту, пока она давала мне кофе. – Ты права, – сказал я, – я это знаю. Чего я не знаю, это, как говаривал Зигфрид, как внести это знание в свою жизнь.

Она кивнула.

– Признаю свою ошибку, – сказала она. – Мне следовало включить подпрограмму Зигфрида в программу Альберта, вместо, допустим подпрограммы изысканной кухни. Я уже думала об изменении программы Альберта, потому что это на моей совести.

– О, милая, это не твоя...

– ...вина, нет. Это центр нашего разговора, так? – Эсси наклонилась вперед, быстро поцеловала меня, потом озабоченно сказала: – Ох, подожди, Робин, я беру назад поцелуй. Вот что я хочу тебе сказать. Ты сам мне это часто говорил. В психоаналитическом анализе сам психоаналитик неважен. Важно то, что происходит в голове пациента, то есть в твоей. Поэтому психоаналитик может быть машиной, даже весьма примитивной; или придурком со зловонным дыханием; или человеком с докторским дипломом... или даже мной.

– Тобой!

Она сморщилась.

– Мне приходилось слышать от тебя и более лестный тон.

– Ты собираешься заниматься со мной психоанализом?

Оно оборонительно пожала плечами.