Встреча с хичи

Вернемся к вопросу, где же я на самом деле. Конечно, дома. Как только я... гм... умер, Альберт в раскаянии повернул корабль назад. Потребовалось довольно много времени для возвращения, но я ничем особым не был занят. Просто учился, как делать вид, что живу, тогда как на самом деле я мертв. И всю дорогу назад я этому учился, потому что родиться в информационном веере гораздо труднее, чем старым органическим способом, – мне на самом деле приходилось совершать что-то, понимаете. Вокруг меня все было гораздо обширнее. В определенном смысле я был заключен в содержимом информационного веера хичи с объемом примерно в тысячу кубических сантиметров, и в этом смысле меня извлекли из гнезда, и пронесли через таможню, и принесли домой, на Таппаново море, не с большими трудностями, чем пару туфель. В другом смысле я был больше галактик, потому что в моем распоряжении была вся информация мира. Быстрее серебряной пули, подвижней ртути, стремительнее молнии, я мог отправиться куда угодно, куда только может привести накопленная людьми и хичи информация, а это значит – везде. Я слушал эдды обитателей грязи с парусника и охотился с первой исследовательской группой хичи, которые захватили австралопитеков; я болтал с Мертвецами с Неба Хичи (несчастные маловразумительные калеки, так плохо в спешке записанные, но все еще помнящие, что это значит – быть живым). Ну. Неважно, где я побывал. У вас все равно не хватит времени выслушать. И все это очень легко.

Гораздо сложнее человеческие дела...

К тому времени как мы вернулись на Таппаново море, Эсси смогла отдохнуть, а у меня было время и возможность попрактиковаться, чтобы узнавать, что я вижу, и мы оба преодолели травму моей смерти. Не скажу, что окончательно, но по крайней мере мы смогли поговорить.

Вначале только говорили, потому что я стеснялся показаться своей дорогой жене в качестве голограммы. Но потом Эсси повелительно сказала:

– Робин, это невыносимо. Я больше не могу только разговаривать с тобой. Я хочу тебя увидеть!

– Да, сделай это! – приказала другая Эсси, записанная вместе со мной, а Альберт прибавил:

– Просто расслабься и позволь этому произойти, Робин. Все подпрограммы на месте. – И все равно мне потребовалась вся храбрость, чтобы показаться, а когда я это сделал, моя дорогая жена осмотрела меня сверху донизу и сказала:

– О Робин, как ты ужасно выглядишь!

Звучит, может, не очень ласково, но я понимал, что имеет в виду Эсси. Она не критиковала, она сочувствовала и старалась удержаться от слез.

– Позже будет лучше, дорогая, – сказал я. Мне хотелось дотронуться до нее.

– Правда, миссис Броадхед, – искренне сказал Альберт; только тогда я заметил, что он сидит рядом со мной. – В настоящий момент я помогаю ему, и одновременная демонстрация двух изображений затруднительна. Боюсь, оба изображения искажены.

– Тогда исчезни! – предложила она, но он покачал головой.

– Робину нужно практиковаться, и я думаю, вы сами захотите внести некоторые усовершенствования в программу. Например, окружение. Я не могу дать Робину фон, если сам не участвую в нем. Необходимо также улучшить жизнеподобность, способность реагировать в реальном времени, совпадение отдельных фрагментов...

– Да, да, – простонала Эсси и принялась за работу в своей мастерской.

И мы тоже, Нужно было очень многое сделать, особенно мне.

В свое время я беспокоился о многом, и почти всегда не о том, о чем нужно. Беспокойство о смерти всегда оставалось на краю моего сознания – как и у вас тоже. Я боялся уничтожения. Но его не случилось. Зато у меня возникла гора новых проблем.

Мертвый человек, видите ли, не обладает никакими правами. Он не может владеть собственностью. Он не может избавиться от собственности. Не может голосовать – и не только на правительственных выборах; он владеет большим количеством акций в сотнях корпораций, которые сам организовал, но голосовать, как крупнейший акционер, не может. Даже если он крайне заинтересован, как я, например, в транспортном проекте, связанном с перевозкой колонистов на «С.Я.», его просто не услышат. Как говорится, он все равно что мертвый.

Но я не хочу быть таким мертвым!

Дело не в алчности. Как у информационной записи разума, у меня очень мало потребностей; никакого риска, что меня отключат, если я не оплачу счета. Но у меня очень сильные побуждения. Террористы не исчезли после захвата Пентагоном их корабля. Ежедневно они взрывали бомбы, похищали людей и стреляли. Были совершены нападения еще на две петли, и одна из них повреждена; танкер с пестицидами был сознательно затоплен у берегов Квинсленда, и поэтому умирали сотни километров Большого Барьерного Рифа. Начались настоящие войны в Африке, Центральной Америке и на Ближнем Востоке; крышка на паровом котле едва держалась. Нам нужна была тысяча таких транспортов, как «С.Я.», и кто построит их, если не я?

Поэтому мы солгали.