Встреча

— Ты, похоже, совершенно уверена, что именно я окажусь в роли проигравшего, — проговорил он. — Пожалуй, мне следовало бы даже обидеться, ибо ты подвергаешь сомнению мое умение обращаться с пистолетом.

— Нет, нет, дело вовсе не в этом! — Августа яростно замотала головой, стараясь убедить его, что никак не собиралась обидеть его или смутить. — Просто некоторые люди, вроде моего брата, не могут жить без опасных приключений. А ты не такой. Ты же ученый! Ты же не какой-нибудь сумасбродный авантюрист-коринфянин!

— Я начинаю думать, что ты, Августа, и в самом деле испытываешь ко мне какие-то нежные чувства, хотя и не слишком высоко оцениваешь мое умение драться.

— Ну конечно же испытываю, Гарри! И я действительно очень высоко ценю тебя. Я всегда очень гордилась тобой. А в последнее время у меня появились и другие, надо сказать, весьма теплые чувства по отношению к тебе.

— Ах вот как!

Она вспыхнула, уловив в его голосе легкую насмешку. Господи, ведь только что она позволила этому человеку делать с ней бог знает что! А теперь не нашла ничего лучше, как заявить, что испытывает к нему теплые чувства!

«Он, должно быть, считает меня полной дурой, — думала Августа. — С другой стороны, вряд ли можно сказать, что я не сгораю от любви к нему. Впрочем, сейчас не время и не место для пылких признаний. Все как-то ужасно смешалось…»

— Гарри, ты очень помог мне сегодня, и я ни в коем случае не хочу, чтобы ты пострадал из-за моего легкомыслия, — решительно заключила Августа.

Гарри довольно долго молчал. Потом мрачно улыбнулся:

— Давай заключим сделку, Августа. Я не стану вызывать Лавджоя на поединок, если ты обещаешь не возражать больше против скорейшего заключения нашего брака, возможно даже в течение ближайших двух дней, хорошо?

— Но, Гарри…

— Так мы договорились, дорогая?

Она глубоко вздохнула, понимая, что попалась в ловушку:

— Да, договорились.

— Вот и прекрасно.

Августа вдруг подозрительно прищурилась:

— Знаете что, сэр, если бы я была мало знакома с вами, то непременно решила бы, что вы чрезвычайно хитрый и умный негодяй!

— Ах вот как! Но вы же хорошо знаете меня, мисс Баллинджер, так что не станете делать столь ужасных выводов, не правда ли? Дорогая, я всего-навсего скучный, хотя и довольно трудолюбивый филолог.

— Который занимается любовью в чужих каретах и чисто случайно умеет открывать любые замки…

— Из книг можно и не тому научиться. — Он поцеловал ее в кончик носа. — А теперь беги скорее в дом, девочка, и сними наконец эти проклятые бриджи. Они не для настоящей леди. Я бы предпочел, чтобы впредь графиня Грейстоун носила исключительно женское платье.

— А вот это меня ничуть не удивляет, милорд. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Августа?

Она оглянулась. Гарри сунул руку в карман пальто и извлек оттуда маленький бархатный мешочек.

— Я полагаю, оно принадлежит тебе? Надеюсь, нам больше не придется его закладывать…

— Мое ожерелье! — Августа просияла, благодарно глядя на графа, и взяла у него бархатный мешочек. Потом встала на цыпочки и поцеловала его в подбородок. — Благодарю вас, милорд! Вы и представить себе не можете, что это для меня значит. Но как вам удалось отыскать его?

— Ваш кредитор расстался с ним более чем охотно, — сухо проговорил Гарри.

— Я, разумеется, верну вам тысячу фунтов, — поспешно заявила Августа, в восторге от того, что ожерелье снова вернулось к ней.

— Даже и не думайте. Если угодно, считайте это частью расходов на нашу свадьбу.

— Весьма великодушно, милорд, однако вряд ли я могу позволить вам делать мне подобные подарки.

— Вполне можете, и будете позволять впредь, — холодно заверил ее Гарри. — Я ваш жених, мисс Баллинджер, если вы еще не забыли. И моя привилегия — время от времени преподносить вам подарки. И я буду считать, что вы полностью расплатились со мной, если хорошенько усвоите сегодняшний урок.

— Вы насчет Лавджоя? Не беспокойтесь, милорд. Уж этот урок я усвоила отлично! Честное слово, никогда больше не стану играть с ним в карты. — Августа помедлила, переполненная желанием тоже быть великодушной. — И еще: я никогда больше не буду танцевать с ним!

— Августа, ты никогда больше даже разговаривать с ним не будешь. Это тебе понятно?

— Да, Гарри.

Лицо его чуть смягчилось. В его взгляде было что-то повелительное, хотя и ласковое, и Августа вздрогнула от осознания того, кто теперь ее господин.

— Поторопись, дорогая, — сказал Гарри. — Уже поздно.

Августа повернулась и скользнула в дом.

На следующий день незадолго до полудня Гарри вошел в небольшую библиотеку Лавджоя. Он быстро осмотрелся, отметив, что здесь все в точности как вчера и глобус по-прежнему стоит в углу возле книжного шкафа.

Лавджой, сидевший за письменным столом, поднял голову и глянул на неожиданного гостя с ленивым, но нескрываемым любопытством. В его зеленых глазах мелькнуло беспокойство.

— Доброе утро, Грейстоун. Что привело вас ко мне?

— Это личная проблема, и она не отнимет у вас много времени.