«Вставайте, братья русские!» Быть или не быть

Поздно Ярослав, а по его разумению, и брат Юрий осознали необходимость единения всех сил против татаро-монголов. Надо было идти на помощь князю рязанскому Юрию Игоревичу, когда тот возопил о помощи ко всем князьям русским. Но всяк рассудил по-своему: поначалу князь рязанский за свои земли поборется, за ним великий князь владимирский за отчину постоит, а коли дойдет ворог до моих земель, тогда и ополчим народишко. Только хан Батый не дал времени Руси подняться. По разрозненной распрями, завистью, обидами русской земле прошлась огнем и кривым мечом татарская орда, оставляя за собой пустыню. Правда, великий князь Юрий Всеволодович направил воинскую силу во главе со старшим сыном Всеволодом и воеводой Еремием Глебовичем на помощь Рязани, но на границе княжества приняли владимирцы бой с татарами и полегли все. Только три десятка гридей привел Всеволод в стольный город. Сам же великий князь, оставив Владимир на среднего сына, ушел под Ярославль собирать войско, да так и не дождался прихода дружин княжеских, а позже сложил голову в битве на реке Сити.

Ярослав обо всем этом знал. То, к чему он так стремился всю свою жизнь, — владимирский великокняжеский стол — свободен и по закону принадлежит ему, но радости от этого князь не испытывал.

«Как-то все теперь сложится?! Уйдут ли татары в свои веси? А ну на Руси своих правителей поставят и часть туменов оставят… Мне ли с тремя сотнями воинов бороться за великокняжеский стол?!» — размышлял Ярослав, мерно покачиваясь в седле.

— Князь, беда! — прервал размышления ехавший позади Ярослава Всеволодовича боярин Михаил Евстафьевич. Указав перстом в сторону чернеющего в полуверсте леса, воскликнул: — Татары!

Ярослав повернул голову и обомлел: плотной серой волной, обтекая княжескую дружину по флангам, накатывалась татарская конница.

— Сколько же их? — донесся до ушей князя изумленный возглас одного из ратников.

Кто-то из ближних бояр выдохнул следом:

— Вот и смертушка пришла! Супротив такой силы не выстоять.

И правда, всадников на серо-рыжих низкорослых лошадях было много: не сотни — тысячи. Как не могли их обнаружить дозоры, следовавшие впереди и по флангам дружины, непонятно. Может, они и наткнулись на татар, да сообщить не успели? Все это было уже неважно. Вот он, враг. Стеной вырос на пути, и уйти от него по весенней хляби не представлялось никакой возможности.

— К бою! — пронеслось от сотни к сотне.

Дружина ощетинилась копьями, мечами, закрылась щитами…

Всадники приблизились настолько, что стали различимы отдельные воины, и в них было что-то не так, что-то знакомое, виденное ранее.

— Так то булгары, — произнес кто-то с облегчением. — Эти лютовать не будут.

— Ага, обниматься с тобой полезут. Позабыл, как на Ошел ходил? Так они тебе напомнят.

Ярослав и сам уже разглядел всадников. Это были булгары. Но он понял и то, что особой роли не играет, кто противник. В войске хана Бату были воины многих покоренных народов, в том числе и булгары, и они так же грабили и убивали, сжигали города и деревеньки…

К Ярославу подъехал воевода Федор Ярунович, бывший с третьей сотней.

— Что делать-то будем? — обратился он с вопросом. — Ворога, почитай, тысяч пять, а то и поболе будет!..

— Пождем пока. Вишь, разом не пошли на нас, значит, животы им наши без надобы. А то бы уж стрелами засыпали, — рассудил Ярослав. — И дорогу не перекрыли…

— И то верно, — повеселел воевода. — Может, обойдется…

Вскоре от серой массы булгар отделился всадник. Двигался он не спеша, оберегая лошадь, проваливающуюся в рыхлый подтаявший снег. Подъехав совсем близко, смахнул с головы шапку с белым горностаевым околышем и, кивнув, рассмеялся.

— Что, князь, али не признал? — И, глядя на сосредоточенно взиравшего Ярослава, продолжил: — Не трудись. Почитай, годков уж десять прошло с последней встречи. Никита я, из Новугорода, на Ильине улице дом стоит. Мастерил тебе кольчужную рубаху.

Не вспомнив мастерового, князь произнес:

— С чем пришел, Никита?

— Прости, князь. От радости, что вижу тебя, совсем запамятовал.

— Что за радость такая? — усмехнулся князь.

— Почитай, пять ден тебя дожидаемось. Тревожились, не другой ли дорогой пошел. Ан нет. Вот он ты, — рассмеялся Никита и надел шапку. — Эмир Гази Барадж велел тебя встретить и к себе привести. Он здесь недалече, с десяток верст будет.

— А коли не поеду? — сверкнул глазами князь.

— Поедешь, — в очередной раз рассмеялся Никита. — Вон сколь уговорщиков, — показал он за спину и уже серьезно добавил: — Дружину и бояр оставь здесь. Они без надобности. Никто тебя, князь, не тронет и дружину твою.

Стиснув зубы от досады, негодуя, что его, великого князя, какой-то мастеровой из Новгорода принуждает безропотно следовать за собой, Ярослав чуть было не выхватил меч. «Наказать наглеца, лишить его поганого языка, а заодно и головы, — вихрем пронеслась мысль, и рука потянулась к рукояти, но князь сдержался. — Неужто полон?»

Ярослав Всеволодович, отдав распоряжения воеводе Федору Яруновичу, тронул поводья.

— Поспешим, Никита. А то, поди, заждался твой хозяин, — недобро усмехнулся князь.