Встать! Суд идет

Чарухина не успела опомниться, как очутилась в троллейбусе вместе с Виолеттой Семеновной Загребельной. По совету Виолетты Семеновны Чарухина стала проталкиваться вперед, а сама Виолетта Семеновна достала из сумочки мелочь и направилась к кассе. Бросила деньги, а вот оторвать билетики оказалось не так-то просто: что-то где-то заело, и билетная лента не тянулась. Молодой человек, что опустил свою монету вслед за Виолеттой Семеновной, пытался отрегулировать несложный механизм, но у него ничего не получалось. Тогда за исправление взялся пассажир постарше. Зачем-то открыл крышку, потом закрыл. Потянул, и лента подалась. Он оторвал себе билет, затем той, что помогала, и лишь после этого оторвал два билетика Виолетте Семеновне. Услышав микрофонный голос водителя, Виолетта Семеновна поняла, что им пора выходить, но через переднюю площадку она уже не успеет, а если выходить через заднюю, то она не сумеет дать знать своей новой знакомой. И поэтому решила выйти на следующей остановке, а потом немного вернуться назад…

Загребельная так и поступила, потеряв на этом всего две-три минуты, не больше. Поднявшись на лифте на пятый этаж, они не стали заходить к Виолетте Семеновне, а сразу позвонили в квартиру напротив, на дверях которой значилось: «Грацианский О. О.».

К счастью, соседка оказалась дома. И сапоги — тоже. Красивые, нарядные. Югославские. Да и размер тридцать шестой!

Галина Федоровна на миг представила свою Олю в этих сапожках, и у нее закружилась голова от счастья. Вот уж внучка будет рада. Зацелует бабушку…

— Нравятся? — спросила сияющая Виолетта Семеновна.

— Очень даже! — ответила Чарухина и тут же спросила у той, кому они принадлежали: — И сколько такие будут стоить?

— Сто двадцать пять рублей, — ответила несколько смущенно Грацианская Ирина Андреевна, а потом, словно оправдываясь, добавила: — Понимаете, чек не сохранился, но Олег Орестович заплатил именно такую сумму… Поверьте, мой муж ответственный работник, и мы не позволим брать лишнего… Может быть, для вас дорого…

— Что вы, что вы, — заторопилась Чарухина, боясь, что Грацианская передумает. — Это совсем не дорого для такой внучки и по такому случаю. Знаете, у нас через неделю свадьба.

— Поздравляю вас! — протянула руку Ирина Андреевна.

— Спасибо, спасибо, — ответила Галина Федоровна. — Значит, сапоги я беру. Нет ли у вас веревочки завязать коробку? — спросила она хозяйку. — А я вам сейчас деньги…

Пока Ирина Андреевна ходила за ленточкой, Галина Федоровна взяла свою сумку и поставила на журнальный столик, который находился тут же, в холле, расстегнула молнию и полезла за своими деньгами, что были завернуты в ситцевом платочке… Но что за чепуха: платочек развязался, шпагат рядом, а где деньги? Видно, рассыпались по сумке… Она стала искать их на ощупь рукой. Одной… Потом другой… Затем взяла сумку за края и, раскрыв ее пошире, поднесла к окну, хотя в комнате и без того было достаточно света, но, увы, ни одной бумажки на дне сумки не было видно. «Не могли же мои деньги оказаться в кошельке с чужими…» — промелькнуло в голове Галины Федоровны, и она тут же выхватила из сумки черный кошелек. Но еще до того, как его раскрыть, она почувствовала, что он из туго набитого, толстого, упругого, стал тощим. Развернула — он был пуст… Совершенно пуст.

— Как же так? Где же деньги? — прошептала Галина Федоровна и начала медленно опускаться на колени. Виолетта Семеновна, едва успев подхватить ее, растерянно спросила:

— Что случилось? Вам плохо? Сердце?

Галина Федоровна ничего не ответила. На лбу ее показались капельки пота. Руки дрожали. Задыхаясь, она жадно хватала воздух побледневшими губами.

— Срочно валидол! — скомандовала Виолетта Семеновна соседке, которая держала в руках какую-то ленточку и не могла понять, что происходит. А когда услышала о валидоле, бросилась в другую комнату, где хранилась аптечка, и уже через секунду запихивала таблетку сквозь стиснутые зубы Чарухиной…

Прошло две-три минуты, и Галина Федоровна открыла глаза, попросила воды. Сделав несколько глотков, она, увидев рядом лежащий бумажник, потянулась к нему… Виолетта Семеновна предупредительно подала его Чарухиной и спросила:

— Скажите, что случилось?

— Деньги, деньги пропали… — заплакала старуха.

— Деньги? Какие деньги? — решила уточнить Виолетта Семеновна.

— Вы хотите сказать, что в нашем доме исчезли ваши деньги? — насторожилась Ирина Андреевна, глядя на плачущую. — Да и как они могли пропасть?

— Не знаю как, а пропали… Все, все до копейки, — продолжала плакать Галина Федоровна.

— И много? — спросила Виолетта Семеновна.

— Четыре тысячи…

— Сколько? — воскликнула удивленно и испуганно Грацианская. — Тут что-то не то. Или это плод вашей фантазии, или просто…

— Я хорошо помню, я считала… Они лежали здесь, в сумке, — показала Чарухина. — А теперь там ни рубля… Куда они могли деться? Куда?