Встан(в)ь перед Христом и убей любовь

благовест, не вызвала особого интереса у моей

спутницы.

– А знаешь ли ты, что этот храм посвящен жившему в шестом веке ирландскому

святому по имени Бриджит? – спросил я.

– Мне наплевать на всю эту твою христианскую чушь! – фыркнула Ванесса.

– Но, – протестовал я, – эта церковь построена на месте древнего и

священного Колодца Брайда. В соответствии с

кельтской традицией, Бриджит или Брайд – это солнечная богиня, которую почитают

во время праздника огня Имболк

церемонией, включающей в себя причастие святой водой. Как тебе известно эти

ритуалы имеют место в начале февраля,

после чего Брайд появляется из-под земли в виде весенних цветов. Колодец Брайда

был святыней еще до Рождества

Христова, его воды считались самой ценной в магическом отношении жидкостью во

всем Лондоне!

– Ни фига себе! – воскликнула Холт. – Это надо так понимать, что мы можем

приступить к магической работе прямо здесь

и сейчас?

– Ага, – ответил я. – Я спущусь на улицу, а ты оставайся здесь. Когда я

подам сигнал, начинай кричать без остановки

следующее заклинание “Я горю, я пылаю, я сгораю, я ведьма и бесы вселились в

меня”.

Я спустился с колокольни, запер за собой входную дверь и вышел на Брайд-

Лэйн. Оттуда я крикнул Ванессе, чтобы та

приступила к заклинаниям. Я еще долго слышал ее вопли, пока шел по Нью-Бридж-

стрит к станции метро “Блэкфрайарз”.

***

Когда я вернулся в Брикстон, я обнаружил в моей постели Лайви, который

трахал там Сайиду Нафишах. Это показалось

мне дурным предзнаменованием и посему я выдворил Лайви из моего дома. Позднее я

выяснил, что именно этот

психический вампир и распространял слухи о совершенных мною ужасных убийствах.

Я потребовал, чтобы Сайида отвезла меня в Гринвич. Нашей первой остановкой

оказался дом состоятельного оккультиста

на Мейз-Хилл. Я быстро убедил сатаниста позволить мне воспользоваться его

большим садом, который был скрыт от

пытливого взгляда соседей деревьями и высокой зеленой изгородью. Нафишах

следовало наказать и поэтому я заставил ее

вырыть себе могилу. Я сидел, прихлебывая “Пимм’с”, а она принялась за работу.

Девица не привыкла к тяжелому

физическому труду и вспотела как свинья к тому моменту, когда через несколько

часов выполнила первую из порученных ей

заданий. Затем я заставил Сайиду принести из сарая гроб и положить его в могилу.

Когда моя ученица уселась в могилу, я

бросил ей туда томик “Золотого треножника” и заставил прочитать его вслух

двадцать четыре раза подряд.

“И да приготовит он серу негорючую в субстанции, в коей оная сера не

возгорается – а сие возможно только если солью

извлечь душу тела серы, засим же извергнуть из нея обратно. Оная субстанция

столь благородна, что сиянием превосходит

все звезды небесные, и сущность ее изобилует кровью, подобно Пеликану, иже

терзает клювом грудь свою и соком ея, не

умаляясь в жизненных силах, вскармливает птенцов. Сия Тинктура, сиречь Роза

наших Мастеров, окраса лилового, иными

именуемая также Драконовой Кровью, иными же – многоскладчатым лиловым плащом,

иже покрывается им Царица

Спасения и через посредство его металлам возвращается их природный блеск”.

Сайида была хорошей чтицей и я с удовольствием слушал, как она вновь и

вновь повторяла три текста, из которых

состоит “Золотой треножник”. Особенно приятно было созерцать заход солнца, в то

время как Нафишах исполняла

наложенную на нее эпитимию. Когда стало слишком темно и буквы уже нельзя было

разобрать, она просто впала в транс,

благодаря чему ей удалось довести до конца начатое. Я был доволен моей ученицей.

Нафишах исполнила ритуал

добросовестно.

Но еще предстояло проделать немало работы, поэтому мы направились на запад

в машине Сайиды, которые мы оставили

на стоянке на Дептфорд Грин. Затем мы прошли пешком вдоль Николас-хауза.

Кирпичная стена отделяла нас от кладбища.

Мы разделись догола перед памятной доской в честь Кристофера Марло. На самом

деле доска установлена на месте старой

чумной колонны, а вовсе не там, где похоронен драматург. Стоя обнаженным в

лунном свете, я разглядывал густую копну

волос на лобке Нафишах, а она разглядывала мой член. Эрекция не заставила себя

ждать.

– Когда мы одержимы самими собой, – нараспев произнес я, – мы прекрасны.

Стоит нам начать подражать природе иной,

чем наша собственная, мы становимся уродливы. Познавая себя, мы прекрасны и мы

уродливы, когда отвергаем себя.

– Мой повелитель! – простонала Сайида, упала на колени и взяла мой член в

рот.

Я принялся безучастно рассматривать заброшенную электростанцию на другой

стороне дороги. Я слышал как банда

подростков бесчинствует внутри заброшенного здания, но я не видел вандалов.

Заглушив праздные мысли, я сосредоточился

на предстоящем мне деянии. Прежде чем переходить к сере и меркурию, мне

следовало разобраться с солью. Используя семя

как основу я должен был вспомнить кем я был – ведь только тогда я смогу

разобраться со всем остальным. Когда любовные

соки вскипели в моем лоне и изверглись в горло Нафишах, я визуализировал в своем

сознании образы Драконов и Львов.

Мне придавал смелости тот факт, что я удержался от почти непереносимого

искушения соскользнуть вниз по духовной