Вспомнить всё

Он не сразу понял, что происходит. А потом увидел, как фигура человека изменилась прямо у него на глазах. В этот раз все было по-другому – процесс пошел в другую сторону. И Кертис понял, что это Левый. Тоже знакомая фигура, но другая. Этот образ явился из прошлого.

Там, где только что стоял мальчик восьми лет, лежал и сучил ножками и ручками и горько плакал шестнадцатимесячный младенец. Теперь подмена произошла в другом направлении временной шкалы – и явившийся ему образ казался абсолютно реальным!

– Ну хорошо, – сказал он, когда восьмилетний Тим появился на дороге снова, а младенец исчез.

Но мальчик оставался мальчиком всего лишь мгновение. Он тут же исчез, и на этот раз перед ним возник новый силуэт. Человек чуть за тридцать, которого Кертис никогда еще не видел.

Но все равно знакомый.

– Ты мой сын, – проговорил Кертис.

– Да, – одобрительно покивал мужчина, оставаясь в полутьме-полусвете. – Ты же понимаешь – ее не вернуть? Правда? Мы должны договориться об этом, прежде чем перейти к собственно разговору.

Кертис устало кивнул:

– Да, понимаю.

– Отлично.

И Тим подошел к нему, приветственно вытягивая руку.

– Тогда давай вернемся. Нам предстоит много дел. Мы, средние и крайние Правые, уже давно пытаемся совершить переход. Но очень трудно вернуться обратно без разрешения Центрального. А в вашем случае Центральный слишком молод, чтобы понять.

– Так вот что он имел в виду, – пробормотал Кертис.

Они бок о бок шли вниз, к деревне.

– Другие – это он сам, только разнесенный по временной шкале.

– Левые – это предыдущие Другие, – ответил Тим. – Правый, конечно, – это будущее. Ты сказал, что Провидец и Провидица ничего путного не породили. Теперь ты знаешь. Они породили Суперпровидца, способного перемещаться во времени.

– Вы, Другие, хотите совершить переход. Он вас увидит и испугается.

– Это очень сложно, но мы знали, что он рано или поздно вырастет и все поймет. И он разработал сложный понятийный аппарат для всего этого. Точнее, мы разработали. А еще точнее – я.

Тим засмеялся.

– Понимаешь, у нас все еще нет адекватной терминологии. Для уникальных событий ее никогда нет, увы…

– Я мог изменять будущее, – проговорил Кертис, – потому что я его предвидел. Но я не мог изменить настоящее. Вы можете изменить настоящее – потому что способны отправиться в прошлое. Вот почему тот крайний Правый Другой, старик, все время находился рядом с Фэйрчайлдом.

– То был наш первый опыт удачного перехода. Наконец мы сумели уговорить Центрального сделать два шага Вправо. Это изменило обоих, но времени заняло немало.

– А что произойдет теперь? – спросил Кертис. – Что случится? Война? Отделение? Сумеет ли добиться своего Рейнольдс?

– Как ты уже понял, мы можем менять настоящее, отправляясь назад в прошлое. Это опасно. Элементарное изменение, внесенное в прошлое, может полностью изменить настоящее. Талант к путешествию во времени – самый важный. И в том подобный миссии Прометея. Любой другой талант может изменить только то, чему предстоит свершиться. А я могу стереть с лица земли все. Абсолютно все – и ничто не устоит передо мной. Я альфа и омега. Ничто не может противостоять мне. Я всегда оказываюсь на шаг впереди. Ибо я всегда был там.

Кертис молчал. Они прошли мимо брошенного старого грузовика. Наверное, машина принадлежала кому-то из деревенских. Наконец он решился на вопрос:

– А что такое Анти-Пси? Вы и к этому приложили руку?

– Не особенно, – ответил сын. – Ты можешь гордиться тем, что первым обнаружил их существование – ведь мы, строго говоря, начали действовать лишь несколько часов назад. Мы пришли вовремя, чтобы помочь – ты же видел нас вместе с Фэйрчайлдом. Мы – за Анти-Пси. Ты удивишься, увидев несколько альтернативных вариантов развития событий, в которых судьба Анти-Пси, увы, осталась неизменной. Твое предвидение оказалось верным – подобные варианты отнюдь не из приятных.

– Так значит, мне с недавнего времени помогали.

– Да, мы стоим у тебя за спиной. И с этого мгновения станем помогать еще больше. Мы за равновесие. Всегда. За патовые позиции, как у Пси с Анти-Пси. Прямо сейчас Рейнольдс немного нарушил равновесие, но это легко исправить. Мы уже приняли меры. Конечно, мы не обладаем неограниченной властью. Мы ограничены сроком жизни – нам отпущено что-то около семидесяти лет. Странное чувство испытываешь, находясь вне времени. Ты не подвержен переменам, и власть естественных законов на тебя не распространяется.

– Словно бы тебя вдруг подняли с шахматной доски и ты увидел, что все – это всего лишь шахматные фигурки. И вся вселенная – всего лишь игра на доске из черно-белых клеток, на каждой из которых застыл человек, намертво заключенный в свой пространственно-временной континуум. А мы – вне доски. Мы – рука, которая опускается сверху и переставляет фигуры. Мы изменяем их положение, улучшаем его, делаем ходы – меняем ход игры, а фигурки и не подозревают об этом! Мы – снаружи.

– Так вы не вернете ее? – Кертис решил снова попытать судьбу.