Вспомнить всё

– Ну да, у вас ведь такая важная работа… – Доставщик отставил кружку. – Мне пора. – Встав из-за стола, он прибавил: – Позвоните ей, пообщайтесь. Ей нужно с кем-нибудь поговорить, а ваш купол ближе всего. Странно, что она ничего вам не сказала.

А я и не спрашивал, подумал Макуэйн.

После ухода доставщика он разыскал код ее купола и уже начал вбивать в передатчик, но засомневался. Часы на стене показывали 18.30. В этой точке сорокадвухчасового цикла ему полагалось принять последовательность ускоренных сигналов с развлекательными аудио– и видеозаписями, переправленную вспомогательным спутником с CY30 III; после сохранения ее нужно будет прогнать на нормальной скорости и отобрать интересный материал для межкупольной системы на его собственной планете.

Макуэйн заглянул в журнал. У Линды Фокс[8] будет двухчасовой концерт, синтез старинного рока и современного стренга. Господи, подумал он, если я не передам твоего живого выступления, то все купольники на планете примчатся сюда и растерзают меня. Если не считать чрезвычайных ситуаций – которых не бывает, – то за это мне и платят: за передачу информации между планетами, информации, которая связывает нас с домом и помогает оставаться людьми. Бобины должны вращаться.

Макуэйн запустил ускоренную подачу ленты, настроил модуль на прием, зафиксировал его на рабочей частоте спутника, понаблюдал за формой волны на осциллографе и, убедившись в отсутствии помех, перешел на режим прослушивания.

Из колонок над головой послышался голос Линды Фокс. Осциллограф не показывал никаких помех. Никаких шумов и усечений. Да что там, баланс по всем каналам; датчики не обманывают.

Слушаю ее и чуть не плачу, подумал он. Кстати, о слезах…

По свету ходит-бродит с давних пор
Мой хор.
Миров скитанья в вышине –
По мне.
Сыграй же мне, бесплотных духов рать,
Я за тебя бокал хочу поднять.
Мой хор.

Вокалу Линды Фокс аккомпанировали синтетические лютни, ставшие ее визитной карточкой. Раньше никому и в голову не приходило вернуть в музыку этот старинный инструмент, для которого Доуленд[9] с таким искусством создавал свои прекрасные песни.

Преследовать? Иль милости искать?
Молить ее? Доказывать делами?
Земной любви позволено ль алкать
Отрады, осененной небесами?
Где те миры, о, где светила те,
Что скорбь заблудшего приветят?
О, сердце чистое где встретить?

Линда Фокс взяла сочинения для лютни, написанные Джоном Доулендом на исходе шестнадцатого столетия, и переделала мелодии с текстами на современный лад. Что-то новенькое, подумал Макуэйн, для рассеянных по вселенной людей – побросанных там и сям, точно в спешке; для раскиданных безо всякого порядка по куполам, по задворкам убогих планет и по спутникам, для павших жертвами великого переселения. И конца этому не будет.

О, позвольте глупцу-горемыке
О тернистом пути возопить
Пред надежды святой строгим ликом…

Продолжения он не помнил. Впрочем, у него – само собой – имелась запись.

Человеку того не достичь.

Или что-то в том же роде. Красота вселенной не в рисунке звезд, а в музыке, порождаемой человеческим сознанием, людскими голосами и руками. Лютни, синтезированные специалистами на особой машине, и голос Фокс – вот что мне нужно, чтоб никогда не унывать. Чудесная работа: записывать такое, транслировать – и получать за это деньги.

– Это Фокс, – сказала Линда Фокс.

Макуэйн переключил видеосистему на голографический режим, и в помещении возник куб, из которого ему улыбалась Линда. Тем временем бобины с бешеной скоростью вращались, переводя час за часом трансляции в его владение.

– Теперь вы с Линдой Фокс, – продолжила она, – а Линда Фокс с вами.

Она пронзила его жестким, ясным взглядом. Ромбовидное лицо – дикое и мудрое, дикое и такое настоящее; да, с тобою говорит Линда Фокс. Макуэйн улыбнулся в ответ и произнес:

– Здравствуй, Фокс.

Немного позднее он позвонил больной соседке. Та не отвечала невероятно долго, и он думал, глядя на регистратор пульта: может, кончилась уже? Или эвакуировали принудительно?

По микроэкрану бежала пестрая зыбь – одни помехи и никакого сигнала. А потом появилась она.

– Я вас разбудил? – спросил он.

Девушка казалась заторможенной, апатичной. Может, под таблетками, подумал Макуэйн.

– Нет. Я дырявила себе задницу.

– Что? – оторопел он.

– Химиотерапия, – пояснила Райбис. – Дела у меня так себе.

– Я только что записал потрясающий концерт Линды Фокс, буду транслировать его несколько дней. Он вам поднимет настроение.

– Как жаль, что мы застряли в этих куполах. А то могли бы ходить друг к другу в гости. У меня только что был доставщик. Как раз принес медикаменты. Вообще-то помогают, но меня из-за них рвет.