Вспомнить всё

– Мне придется снова отправить вас назад, – проговорил Хэмфрис и потянулся к лампе.

– А что, случилось что-то?

Лампа ярко вспыхнула.

– Расслабьтесь, – резко приказал Хэмфрис – пожалуй, даже резковато для специалиста-психолога.

Спохватившись, он, тщательно выговаривая слова, сказал:

– Мне нужна более широкая перспектива. Поэтому мы посмотрим, что случилось незадолго перед тем, как в Финиксе начались восстановительные работы.

Дешевая кафешка в деловом районе города. Двое мужчин сидят за столом друг напротив друга.

– Извини, – нетерпеливо выговорил Пол Шарп, – но мне пора. Работа ждет.

И он одним глотком осушил остатки эрзац-кофе в чашке.

Высокий худой мужчина напротив аккуратно отодвинул пустые тарелки и, откинувшись на стуле, неспешно раскурил сигару.

– Вот уже два года, – не скрывая раздражения, проговорил Джиллер, – ты увиливаешь от ответа. Мне надоели твои отговорки.

– Отговорки? – Шарп пожал плечами и встал из-за стола. – Что-то я не совсем понимаю, о чем ты.

– А то я не знаю, что вы примериваетесь к местности, перспективной с точки зрения сельского хозяйства. К Финиксу. Так что не надо мне рассказывать, что вы чисто промышленные районы восстанавливаете. Ты вообще представляешь, как живется всем этим людям? На что они живут? Ты что, не можешь им вернуть фермы и землю?

– Что за люди? Ты о чем?

Джиллер зло выговорил:

– Какие люди? Из Петалумы люди, вот какие. Так вокруг воронок и живут. Во времянках.

Шарп удивился. Но не сильно. И пробормотал:

– А я и не знал, что там кто-то остался. Думал, все переехали в восстановленные районы. В Сан-Франциско. Или в Сакраменто.

– Ну конечно. Тебе ведь не до подаваемых прошений. Ты их даже не читаешь, – тихо сказал Джиллер.

Шарп густо покраснел:

– Нет! Не читаю! А что, должен? Какая разница, живут там люди среди шлаковых завалов или нет? Пусть уезжают! Нечего там делать. Забудьте об этой земле.

И он добавил:

– Я вот уехал – и забыл.

Джиллер ответил – спокойно-спокойно:

– А если бы работал на той земле – не уехал бы. Если бы поколения твоих предков на той земле работали. Видишь ли, в земле ковыряться – не то же самое, что аптеку держать. Аптеки – они по всему миру одинаковые.

– Фермы тоже.

– Нет, – бесстрастно отозвался Джиллер. – Твоя собственная земля, земля, которой владеет твоя семья, – она всегда уникальна. И мы останемся жить на своей земле – до тех пор, пока не помрем. Или пока ты не решишь, что пора начать в Петалуме восстановительные работы.

Машинально перебирая счета, он добавил:

– Мне жаль тебя, Пол. У тебя корней нет, вот что. А у нас – есть. И мне очень жаль, что не получилось тебя убедить.

И он полез в карман пальто за бумажником. Потом вдруг спросил:

– Ты когда сможешь туда вылететь?

– Вылететь? – вздрогнув, переспросил Шарп. – Никуда я не полечу, с чего ты взял?..

– Ты должен вернуться и увидеть город. Как ты можешь поставить на нем крест, если не посмотрел людям в лицо? Не увидел, как они живут?

– Нет, – жестко ответил Шарп. – Никуда я не полечу. А чтобы принять решение, мне вполне достаточно отчетов.

Джиллер подумал и заявил:

– Ты все равно полетишь.

– Только через мой труп!

Джиллер медленно покивал:

– Возможно, что и так. Но полетишь. Мы хотим посмотреть тебе в глаза. А ты посмотришь в наши. И тогда посмотрим, хватит ли тебе мужества делать то, что ты с нами делаешь.

Он вытащил из кармана карманный календарик и процарапал галочку напротив даты. Бросил его на стол перед Шарпом и сообщил:

– Я отметил число. В этот день мы заедем за тобой – прямо на работу. У нас есть самолет – мы на нем часто туда-сюда летаем. Судно принадлежит мне. Хорошее, не бойся. Скоростное.

Весь дрожа, Шарп вгляделся в календарик. А через плечо бормочущего, расплывшегося в кресле пациента, на дату посмотрел Хэмфрис.

Так и есть. Травматическое, вытесненное переживание Шарпа не относилось к его прошлому опыту.

Причиной одолевавшей Шарпа фобии послужило не прошлое, а будущее событие. Прослушанный разговор должен был состояться лишь через шесть месяцев.

– Можете встать на ноги? – спросил Хэмфрис.

Пол Шарп слабо пошевелился в кресле.

– Я… – начал было он.

А потом осекся и замолчал.

– На сегодня хватит, – успокаивающе покивал Хэмфрис. – Тяжелый опыт, согласен. Но я хотел вскрыть воспоминания, отстоящие от момента травмы. Должно было помочь.

– Я чувствую себя получше.

– Попытайтесь встать.

Хэмфрис подошел к креслу и замер в ожидании. Пациент, пошатываясь, поднялся.

– Ух ты, – выдохнул Шарп. – Отпустило. А что там было? В последний раз? Я с кем-то в кафе сидел. Да, точно, с Джиллером.

Хэмфрис подхватил со стола рецептурный бланк.

– Я вам кое-что полезненькое пропишу. Легенькое такое. Ма-ахонькие такие, кругленькие белые таблеточки. Будете принимать по одной каждые несколько часов – и ваша жизнь станет гораздо приятнее, уверяю.

Он быстро нацарапал рецепт и протянул бумажку пациенту:

– Отдохнете, расслабитесь. Опять же, напряжение как рукой снимет.

– Спасибо, – тихо-тихо, почти неслышно выдохнул Шарп. А потом вдруг спросил: – А много я навспоминал, док?

– Прилично, – строго ответил психиатр.