Вспомнить все

Пилот подводного аппарата Чжэн Шуйбянь чуть коснулся одной из кнопок на пульте управления. Тотчас же световое пятно на дне бесшумно сместилось влево.

– И чуть выше, – тут же последовала следующая команда.

Световая полоса, скользнув от аппарата в глубь подводного мрака, выхватила из него какой-то блестящий предмет.

– Вот он! Давай к нему.

«Моллюск-3», подталкивая себя двумя винтами, по наклонной линии устремился к лежащему на дне китайскому стратегическому бомбардировщику «Н-25». Сидящий позади китайского пилота представитель Тайваня полковник Сун Чуй, нервно вздохнув, подался вперед в своем кресле. Находящийся с ним рядом представитель ООН австралиец Джим Коллинз невозмутимо наблюдал за происходящим, откинувшись на спинку кресла.

Блестящим предметом, блеснувшим в лучах прожектора, оказалась носовая часть бомбардировщика. С расстояния десяти метров, перед людьми, надежно защищенными стальными пятисантиметровыми стенками «Моллюска», беспощадно открывалась картина случившейся катастрофы. Отсеченный взрывом от остального самолета, передний обрубок корпуса упал близко к тайваньскому берегу. Искореженный, смятый металл наглядно демонстрировал стальную твердость воды при соприкосновении с ней на больших скоростях. В бронебойном лобовом стекле кабины зияла огромная дыра. Проникнув через нее, прожекторный луч бесцеремонно высветил братскую могилу экипажа китайского самолета… То, что не довершил огонь, довершили акулы, теперь сыто кружившие рядом. В пилотских креслах, больше похожее на перевязанные тюки какого-то хламья, находилось то, что раньше называлось человеческими телами.

В китайском глубоководном аппарате воцарилась гробовая тишина, прерываемая нервным дыханием тайваньского полковника.

– Что показывает дозиметр? – прервав наконец гнетущую тишину, спросил Сяо Сывэй.

– Радиационный фон в норме, – скользнув глазами по одному из приборов, доложил пилот «Моллюска-3».

– Значит, боеголовки не повреждены. Уже легче. Чжэн, поставь буй-маркер, чтобы потом легко было найти это место, и сними… вот это. Видеокамеру больше не выключать.

– Слушаюсь, товарищ капитан третьего ранга, – пилот аппарата нажал еще одну кнопку на пульте управления.

Лейтенант Чжэн Шуйбянь и капитан третьего ранга Сяо Сывэй уже около года вместе опускались на «Моллюске-3» под воду. И с глазу на глаз молодые люди давно уже перешли на ты. Но в присутствии официальных, да еще и иностранных лиц приходилось соблюдать субординацию.

На совмещенной с прожектором глубоководной видеокамере загорелся красный светодиод – преобразованные в двоичный код первые килобайты изображения легли на лазерный диск.

Шестьдесят километров от Киева.

Объект «Ясный» Службы безопасности Украины.

09.20 по местному времени.

– Сергей Павлович, вы можете как-то прокомментировать все только что сказанное Борисом? – директор Службы безопасности Объединенной Руси Олег Николаевич Пустовойтенко, до этого не сводивший взгляд с Ковзана, теперь смотрел на сидящего в двух метрах от него академика Хохлова.

Тот привычным жестом хотел потереть лоб, но, натолкнувшись на повязку на голове, чертыхнулся.

– Пока мне ясно одно – речь идет о каком-то катаклизме, гигантском катаклизме, так как Борис упоминает, что сначала светило солнце, а потом небо стало черным, и все дальнейшее происходило в темноте. А это возможно, если в небо поднялись кубические километры пыли и как бы заблокировали солнце. Иными словами, Борис видел так называемую ядерную зиму. Ее описали еще в двадцатом веке, когда просчитывали последствия глобальной ядерной войны. Гигантское количество пыли поднимается в атмосферу. Воздушные течения разносят ее по всему земному шару. Пыль блокирует прохождение солнечного света, и начнется резкое падение температуры. Солнце померкнет и над Вашингтоном, и над Москвой, и над Пекином. Оно померкнет везде. Северные страны просто перестанут существовать. Во всем мире средняя температура примерно упадет на десять градусов. Для нас это означает, что весь север страны окажется непригодным для жизни там человека. Начнется страшный голод, ну и так далее. Словом, если проигравший в ядерной войне погибнет сразу, то победитель, перед тем как последовать его примеру, еще и помучается, – академик обвел глазами сидящих с ним в одном помещении людей.

На несколько секунд воцарилась тишина – люди переваривали услышанное.

– Но, Сергей Павлович, ядерный катаклизм нам не грозит, – первым нарушил молчание Пустовойтенко. – Международную обстановку, конечно, не назовешь райской, но она точно далека от кризисной.

– А если Борис видел, допустим, то, что произойдет на Земле, скажем, через пятьдесят или сто лет? – возразила Фекла.

– Не думаю, – тут же сказал Борис Ковзан. – Это слишком большой срок. И приближение войны люди и сами увидят, без подсказки Бога. Ядерные удары с бухты-барахты не наносятся.