Вспомни обо мне (ЛП)

Не желая уклоняться от вызова, я нырнул под воду, подплыл к тому месту, где он стоял, и сбил его с ног. Когда я встал, он хохотал, а потом шлепнул по поверхности, брызнув мне в лицо. Прежде чем я успел ответить, он поплыл к водопаду, и я последовал за ним.

Было слишком громко, чтобы слышать друг друга под водопадом, поэтому я закрыл глаза и позволил воде обрушиться на меня, смывая все месяцы горя и печали, тревоги и страха. Все то, что мучило меня в часы бодрствования и во сне. Кошмар, в котором Рид забывает, кто я, реальность, что я никогда не буду частью его жизни, когда он проснется... я позволил всем этим страданиям выплеснуться из меня. Мне больше не нужно было бояться — так подсказывало мое чутье. И именно та минута, когда Рид пришел ко мне, чтобы извиниться и открыть то, что хочет понять нас, была тем моментом, когда я понял, что надежда не потеряна. И чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я замечал перемены в нем. То, как он смотрел на меня, из дезориентированного, его взгляд превратился в изучающий. Его тело реагировало на мое даже самым незначительным образом, самым коротким прикосновением; электрический ток, который всегда проходил через нас, вернулся и стал сильнее, чем раньше. Но в этот раз у меня не было никаких ожиданий. Я был счастлив просто находиться с ним. Просто быть.

Открыв глаза, я увидел, что Рид наблюдает за мной сквозь завесу воды, и мой член мгновенно отреагировал. Я вышел из-за стены воды, откидывая волосы с лица, и увидел, как его глаза расширились, и было в них... чувство голода?

— Ты, — он медленно покачал головой, — что-то невероятное. Я не уверен, что это правильное слово.

Не было никакой возможности, чтобы он не слышал, как мое сердце споткнулось на несколько ударов, но я попытался отмахнуться от того, что он пытался сказать мне, потому что в противном случае, я не был уверен, что смогу держать свои руки подальше от него.

— Настойчивый? Оживленный? Чокнутый?

— Прекрасный, — произнес он дрожащим голосом, но без тени сарказма или юмора. Он стоял совершенно неподвижно, запоминая каждую линию моего лица, груди, рук, и самым безумным в тот момент было то, что я верил ему. Самый поразительный мужчина, которого я когда-либо видел, считал меня прекрасным. Он на каждом шагу продолжал сносить мне крышу.

— Рид, ты не должен так смотреть на меня.

— Как я на тебя смотрю? — уголки его губ приподнялись.

Я застонал и поплыл назад.

— Как будто ты не хочешь, чтобы все шло медленно.

— Значит, теперь я не могу на тебя смотреть? Значит ли это, что пришло время для «правды или действия»? Это происходит медленно, верно?

— Если судить по нашей прошлой истории, то нет, — фыркнул я.

Рид закусил губу между зубами.

— Хммм… В этом ты прав.

Ах, значит, он вспомнил наш прошлый разговор и вместе с этим, что было после. Это означало, что «правда или действие» — слишком опасная игра, чтобы играть в нее, пока он не убедится, что хочет чего-то большего.

— Ну, если ты в настроении признаться, то есть кое-что, что меня интересует, — сказал я.

— Ты уже знаешь, как я выгляжу голым.

Со стоном я нырнул обратно под воду, а когда вынырнул, сказал:

— Ты не облегчаешь мне задачу.

Рид улыбнулся той понимающей улыбкой, которая говорила, что он знает, как действует на меня, и если бы он подошел чуть ближе, то почувствовал бы мое возбуждение. Мне нужно было сменить тему и побыстрее.

— В первый раз я увидел тебя у Джо, и у тебя была приколота булавка на пиджаке. Вот здесь, на лацкане, — сказал я, проводя пальцами по тому месту, где она была. — Я больше никогда не видел ее на тебе и всегда думал, значит ли она что-нибудь для тебя.

— Черт. Ты действительно обратил на это внимание, правда?

Я закатил глаза, но знал, что у меня на лице глупая ухмылка.

— Ну, не так уж много парней носят такие.

— Нет, я думаю, что нет, — согласился он, так как он опустился ниже, его плечи были под водой. — Булавка принадлежала моей бабушке. Она была одержима птицами. У нее было около пятидесяти скворечников на заднем дворе, который был огромен, по крайней мере, на пару акров. Каждый день она ходила туда и проверяла, чтобы кормушки были полными и сухими, а потом сидела на заднем крыльце, показывала и рассказывала об этих птицах, которые прилетали туда каждый день, — его губы изогнулись, и в глазах появилось отсутствующее выражение. — Ее любимцем был кардинал. Она всегда говорила, что эти птицы — наши умершие близкие, которые приходят к нам в гости, так что и на всех картинах в доме были изображены эти птицы, и она клялась, что мой дедушка приходил каждый день, чтобы посидеть на перилах ее крыльца. За совместные годы жизни он подарил ей много драгоценностей, но больше всего она любила булавку Серебряные крылья кардинала, на которых он выгравировал дату их свадьбы. Она подарила ее мне перед смертью, и я всегда надеваю ее на концерт, ну, или на удачу. Полагаю, если ты видел ее на мне, то это был мой первый день преподавания в школе.