Вспомни о Флебе

— Я знаю, — ответил Хорза. — Но нам и не нужно рассчитывать на столкновение с военными частями. Тихий Барьер вокруг Мира Шара простирается в космос так далеко, что везде охранять его невозможно. Мы приблизимся из случайно выбранного направления, и если нас обнаружат, никто уже не сможет ничего против нас предпринять, безразлично, какой бы корабль мы ни имели. При старте с планеты всё будет точно так же.

— То есть ты хочешь сказать… — Йелсон выпрямилась, — что «мигом туда, мигом обратно».

— Может быть, — улыбнулся Хорза.

— Эй! — вдруг воскликнул Вабслин и посмотрел на экран своего терминала, который как раз вынул из кармана. — Уже пора! — Он встал и исчез за дверью рубки. Через несколько секунд изображение на экране в столовой изменилось, сенсоры начали поворачиваться, пока не поймали Вавач. В пространстве, тёмном и светящемся, висела большая орбиталь — полная ночи и дня, синевы, белизны и черноты. Все подняли взгляды на экран.

Снова вошёл Вабслин и сел. Хорза чувствовал себя усталым. Его тело требовало отдыха, долгого отдыха. Мозг всё ещё гудел от напряжения и избытка адреналина, который был необходим, чтобы вести «ВЧВ» через «Цель изобретения» и наружу. Но спать пока было нельзя. Он ещё не решил, что делать. Рассказать им, кем он был, признать правду, что он Оборотень, что убил Крайклина? Насколько лояльно каждый воспримет смену предводителя, о смерти которого они ещё ничего не знают? Йелсон, возможно, лояльнее всего. С одной стороны, она, конечно, была бы рада, что я ещё жив… Но с другой, это она сказала, что, возможно, не все они стоят на стороне идиран… За время их знакомства она ни разу не проявила никакой симпатии к Культуре… но она могла изменить своё мнение.

Он, конечно, может снова превратиться в самого себя. Перед ними довольно долгое путешествие, во время которого ему — возможно, с помощью Вабслина, — может быть, удастся изменить схемы безопасности в компьютере «ВЧВ». Но должен ли он сказать им… должен ли он дать им знать? И Бальведа… Что делать с ней? Ему пришла мысль, что он мог бы использовать её, чтобы заключить сделку с Культурой, но сейчас казалось, что побег удался, а следующая остановка только на Мире Шара, где Бальведа в лучшем случае будет обузой. Самое разумное — убить её немедленно, но Хорза знал, что остальные, и прежде всего Йелсон, с этим не согласятся. Он также знал, хотя и неохотно с этим соглашался, что лично ему было бы больно убивать агента Культуры. Они были врагами, да, и если один из них вдруг окажется близко к смерти, другой ничего не сделает, чтобы вмешаться. И всё же ему было очень тяжело самому распорядиться о её смерти.

Или, может, он только воображает, что тяжело. Возможно, для него это совсем ничего не значило бы и все бредни о братстве между агентами, которые, даже стоя по разные стороны, делали одинаковую работу, были просто глупой болтовнёй.

Он открыл рот сказать Йелсон, что она должна ещё раз оглушить агента…

— Сейчас, — сказал Вабслин. Вавач-орбиталь начала разворачиваться. Экран в столовой показывал компенсированную гиперпространственную версию, так что они, даже находясь далеко за пределами Вавача, следили за событиями в реальном времени. Точно в установленный час невидимый, безымянный и совсем не демилитаризованный системный корабль, находившийся где-то по соседству с планетной системой Вавача, начал бомбардировку. Было ясно, что речь идёт о корабле класса «океан», и определённо тот же корабль передал послание, которое они видели на экране несколько дней назад при подлёте к Вавачу. Этот военный корабль должен быть куда меньше по размерам, чем уже устаревший (для военных целей) бегемот «Цель изобретения». Корабль-«океан» поместился бы в одной из Генеральных Бухт «Цели», но в то время, как на этой большой машине — сейчас уже на расстоянии одного светового часа от орбитали — теснились эвакуированные, корабль-«океан» был заполнен другими военными кораблями и оружием.