Вспомни о Флебе

… – ах, моя душа, моя душа, теперь все темнота. теперь я умираю, теперь я ухожу, и ничего не останется от меня. мне страшно. великий, пожалей меня, как мне страшно. никаких победных снов; я слышал. только моя смерть. темнота и смерть. мгновение, когда все становится одним, миг уничтожения. я проиграл; я слышал, и теперь я знаю. проиграл. смерть слишком хороша для меня. забвение как прощение. больше, чем я заслуживаю, гораздо больше. я не могу сдаться, я должен держаться, потому что я не заслуживаю быстрой добровольной смерти. мои товарищи ждут, но они не знают, что я проиграл так безнадежно. я не достоин того, чтобы соединиться с ними. мой клан должен рыдать.

ах эта боль… темнота и боль…

Они добрались до станции.

Над платформой возвышался поезд Командной системы. Его темное, длинное тело посверкивало от огней, освещавших путь тем, кто вошел на станцию.

– Ну вот, наконец-то, – сказал Унаха-Клосп и остановился, давая Бальведе сойти с паллеты, потом поставил ее, полную припасов и материалов, на пыльный пол.

Хорза приказал идиранину встать у ближайшего мостика над рельсами, к которому и привязал его.

– Ну, – обратился Ксоксарле к привязывавшему его Хорзе, – так что насчет твоего Разума, карлик? – Он, словно взрослый на нашалившего ребенка, укоризненно посмотрел сверху вниз на гуманоида, который обматывал проводом его тело. – Где же он? Что-то я его не вижу.

– Терпение, командир, – сказал Хорза, завязывая провод и проверяя его на прочность, потом сделал шаг назад. – Удобно? – спросил он.

– Мои кишки болят, челюсть сломана, в ладонь впились осколки твоего масс-детектора, – сказал Ксоксарле. – А еще во рту у меня жжет – там, где я откусил себе кусок мяса, чтобы убедительно плевать кровью. А в остальном я в порядке. Спасибо, союзничек. – Ксоксарле, как мог, поклонился Хорзе.

– Только никуда не уходи. – Хорза язвительно улыбнулся.

Он оставил Йелсон сторожить Ксоксарле и Бальведу, а сам вместе с Вабслином отправился в пультовую.

– Я проголодался, – заявил Авигер, сел на паллету и взял пищевую плитку.

Оказавшись в пультовой, Хорза несколько секунд рассматривал рубильники, переключатели и счетчики, потом начал настройку.

– Я, гм-м… – начал Вабслин, почесывая лоб через откинутый щиток своего шлема. – Я все хотел спросить… насчет масс-детектора в твоем костюме… Он работает?

Слабо засветилась одна контрольная группа – приблизительно двадцать приборов. Хорза обвел их взглядом, потом сказал:

– Нет. Я уже проверял. Он немного реагирует на поезд, и все. Это началось километра за два до станции. Либо после уничтожения корабельного детектора чертов Разум переместился, либо мой детектор плохо работает.

– Вот черт, – вздохнул Вабслин.

– Да ладно. – Хорза перевел несколько выключателей в рабочее положение. Засветились новые приборы. – Давай-ка включим питание. Может, потом что-нибудь придумаем.

– Ага, – кивнул Вабслин.

Он бросил взгляд назад через открытые двери помещения, словно проверяя, не загорелся ли там свет. Но увидел он только неясные очертания Йелсон, стоявшей спиной к нему, на темной платформе. Чуть дальше смутно виделась часть поезда – огромного, высотой в три этажа.

Хорза подошел к другой стене и включил несколько рубильников. Он постучал ногтем по двум-трем циферблатам, бросил взгляд на ярко вспыхнувший экран, потер руки и поднес большой палец к кнопке на центральной консоли:

– Ну, кажется, всё.

Он нажал кнопку пальцем.

– Да!

– Ура!

– Получилось!

– Ну, если хочешь знать, давно было пора.

– Вот, значит, карлик, как это делается…

– …Черт! Если бы я знал, что у нее такой цвет, ни за что бы не стал есть…

Хорза слышал голоса остальных. Глубоко вздохнув, он повернулся к Вабслину. Коренастый инженер стоял в ярко освещенной пультовой, мигая отвыкшими от света глазами. Он улыбнулся.

– Класс, – сказал он и обвел взглядом помещение, продолжая кивать. – Класс. Наконец-то.

– Отлично, Хорза, – сказала Йелсон.

Хорза слышал, как другие выключатели, более крупные, автоматически переходят в рабочий режим, двигаясь где-то у него под ногами. Пультовая наполнилась гудением, а воздух вокруг них – запахом горящей пыли, похожим на теплый дух проснувшегося животного. В пультовую проникал и свет со станции. Хорза и Вабслин проверили еще несколько приборов и вышли из помещения.