Вспомни меня

- А потом ты заявляешься ко мне в пентхаус. И теперь, зная, что ты голая под этим халатиком...

- Ты не можешь говорить мне такие вещи.

- На самом деле ты не имеешь этого в виду, - его глаза бегло глянули на ее напрягшиеся соски, выступающие под тонкой тканью, умоляющие об его внимании. - Думаю, тебя это заводит.

- Наглости тебе не занимать.

- Серьезно? Готов поспорить, что если сорву этот халатик и коснусь тебя между ног, то обнаружу, что ты влажная, - его взгляд потемнел, а голос понизился до интимного вызова. - Хочешь, докажу?

Челюсть Алли отвисла.

- Тебе лучше уйти.

Когда она попыталась закрыть дверь, ладонь Хадсона хлопнула по дереву.

- Не уйду, пока ты не признаешь, что я прав.

- Так вот в чем дело? В твоей правоте?

- Нет, хоть я и прав, - его взгляд стал решительным. - Дорога вымощена непростыми правдами, Алессандра, а не отрицаниями.

- И ты думаешь, что это я здесь отрицаю?

Его взгляд оставался жестким и непреклонным.

- Я знаю это. Но хрена с два я снова позволю себя оттолкнуть.

- Неважно, что я чувствую, - ее голос повысился на тон. - Слишком поздно для нас, Хадсон.

- Черта с два, - его грудь расширилась, когда он раздраженно вздохнул. Ему нужно было найти подход к девушке, которой она когда-то была, к девушке, которая все еще была там, под слоями социального статуса.

- Проклятье, Алли. Просто признай, что чувствуешь то же самое.

- Признать что? Что я не переставала думать о тебе с того самого момента, как повернулась и увидела тебя на том мероприятии? Что я не могу перестать раз за разом представлять то, что случилось в твоем офисе? Или о том, как часть меня разочарована, что ты не трахнул меня на той барной стойке? Или ты, Хадсон, хочешь, чтоб я признала, что, несмотря на все эти годы, я все так же хочу тебя?

- Да, я должен услышать это от тебя.

- Я хочу тебя, - ее ответ был едва различим, но он услышал ее ясно и четко.

Взгляд его блуждал по ее лицу.

- Скажи это снова.

- Я хочу тебя.

На секунду между ними повисла тишина, затем его рука сжалась в кулак в ее волосах, привлекая ее в поцелуе, и Алли застонала, сдаваясь. Губы ее были горячими, кожа раскраснелась румянцем и жизнью. Все ее тело источало жар и желание, которое он более чем желал удовлетворить.

- Когда я с тобой закончу, ты будешь выкрикивать эти слова, - Хадсон пинком закрыл дверь и одним стремительным движением прижал Алли к ближайшей стене, каждый дюйм ее тела идеально слился с его. Если и существовала точка возврата, он только что ее пересек. Им руководило желание столь сильное, столь дикое, что оно выжгло последние крупицы самоконтроля.

И когда нужда забрала поводья и завладела им, Хадсон нетерпеливо дернул поясок халата и сдернул атласную ткань с плеч Алли.

Господи Боже, она реально была охрененно голой. Изумительно голой.

Трудно было мыслить связно, когда перед ним обнажилось столько ее безупречной кожи. Все его природные инстинкты подсказывали ему поклоняться каждому дюйму ее тела, пока они оба не насытятся.

Его руки скользнули вниз по краям ее обнаженных грудей, задержавшись, чтобы большими пальцами погладить напряженные соски, затем опустились к талии и изгибу бедер; силуэт ее тела казался знакомым даже после стольких лет.

- Думал, что не переживу и пяти минут, не касаясь тебя, - он перестал пытаться скрыть то, как она на него влияла, или притворяться, что он как-то контролирует свою реакцию.

Алли стянула пиджак с его плеч. Хадсон сделал шаг назад и полностью снял его, сначала с одной руки, затем с другой, отбросив в сторону. Позади них с тумбочки свалилась настольная лампа, разбившись с громким хлопком. Как будто им было до этого дело.

Ее жадные пальцы сгребли его рубашку, выдергивая ткань из брюк. Алли принялась лихорадочно работать над пуговками, расстегивая одну за другой.

- Порви ее, - прорычал он.

Алли вздернула подбородок, чтобы встретиться с его напряженным взглядом. Она задыхалась, глаза светились безудержным желанием. Взявшись за ткань обеими руками, она разорвала ее одним резким рывком. Пуговицы разлетелись в стороны, отскакивая от стен и исчезая где-то на паркете.

Низкий стон зародился в груди Хадсона, когда он вновь набросился на ее рот, наполняя его глубокими, опаляющими ударами языка. Рука его опустилась меж ее бедер, и он стиснул зубы. Боже, она была влажной.

Такой охрененно влажной. Шершавая подушечка его большого пальца потерла ее бугорок, а средний палец скользнул внутрь. Алли застонала, когда его рука отступила, а затем вернулась уже с двумя пальцами. Бедра девушки покачивались и двигались по кругу, насаживаясь на его пальцы.

Изогнув запястье, он проник еще глубже, представляя, как изумительно она будет ощущаться, двигаясь на его пульсирующем члене. Эрекция была уже столь твердой, что почти причиняла боль, кульминация двух недель прелюдии и десяти долгих лет воображения ее такой. Боже помоги ему, он должен был взять ее. Здесь и сейчас.

- Мне нужно войти в тебя, - промурлыкал он ей в губы. Голос его был жестким, сексуальным и отчаянным, как и все, что происходило между ними.