— Я все понимаю, — нахмурился Ллойд. — Но именно ради обнаружения бозона Хиггса, а не для какого-то треклятого предвидения будущего и был изначально построен Большой адронный коллайдер. Мы знали, что, для того чтобы получить бозон Хиггса, нам потребуется энергия более десяти триллионов электронвольтов. Вот почему девятнадцать стран — соучредителей ЦЕРНа, грубо говоря, скинулись и построили Большой адронный коллайдер. Вот почему в этот проект вложили миллиарды долларов Соединенные Штаты, Канада, Япония, Израиль и другие страны. Речь идет о науке, о важных научных экспериментах…
— Пусть так, — кивнул репортер. — Но «Уолл-стрит джорнал» оценивает общую стоимость временной остановки всех производственных линий на всем земном шаре в более чем четырнадцать миллиардов долларов. В итоге «Проект Клаату» стал самым дорогим в истории человечества.
— Но мы получили бозон Хиггса! Неужели вы не понимаете? Это не только подтверждение теории слабых электрических взаимодействий, это доказательство существования поля Хиггса. Теперь мы знаем, за счет чего все объекты — вы, я, этот стол, наша планета — имеют массу. Бозон Хиггса является носителем фундаментального поля, наделяющего элементарные частицы массой. И мы
— Никому нет дела до бозона, — буркнул журналист. — И слово-то какое… смешное.
— Называйте бозон частицей Хиггса, если хотите. Многие физики так и делают. Но как бы вы ни называли эту частицу, это самое важное физическое открытие двадцать первого века. Правда, век еще только начался, но я готов побиться об заклад, что к концу этого столетия люди, оглядываясь назад, будут по-прежнему считать это событие самым важным физическим открытием века.
— Это не объясняет, почему мы не получили никаких…
— Получили! — в отчаянии воскликнул Ллойд.
— Я хотел сказать: почему мы не получили никаких видений.
— Послушайте, мы старались, как могли, — тяжело вздохнул Ллойд. — Возможно, первоначальное явление было случайной разовой флуктуацией. Возможно, оно существенно зависело от начальных условий, которые немного изменились. Возможно…
— Вы смухлевали, — прервал Ллойда репортер.
— Прошу прощения? — ошарашенно произнес Ллойд.
— Вы смухлевали. Вы нарочно изменили условия эксперимента.
— Мы ничего не меняли!
— Вы хотели огородить себя от всех судебных исков. Даже после всех ваших песен и плясок в ООН вам все равно хотелось быть уверенным, что никто вас не засудит. Естественно, если бы вам удалось показать, что ЦЕРН не имеет ничего общего с Флэшфорвардом…
— Мы ничего не подтасовывали, ничего не подделывали. Мы не подделали бозон Хиггса. Господи, мы совершили
— Вы нас обманули, — мрачно бросил репортер. — Вы обманули всю планету.
— Не говорите глупостей, — отрезал Ллойд.
— Ой, да бросьте вы! Если вы не смухлевали, почему же тогда не смогли дать нам всем возможность еще раз заглянуть в будущее?
— Я… я не знаю. Мы пытались. Видит бог, мы пытались.
— Будет расследование. Надеюсь, вы это понимаете.
Ллойд закатил глаза. Но репортер, пожалуй, был прав.
— Послушайте, — произнес Ллойд, — мы сделали все, что было в наших силах. Проверка компьютерных отчетов это покажет. Можно будет убедиться, что все параметры эксперимента были выдержаны. Конечно, существует проблема хаоса, зависимой чувствительности, но мы действительно старались, как могли, и полученный результат никак нельзя считать неудачей — если мыслить более широко.
Репортер был готов снова возразить — наверное, хотел сказать, что компьютерные отчеты тоже можно подтасовать, но Ллойд поднял руку.
— И все же, возможно, вы правы. Возможно, это доказывает, что ЦЕРН абсолютно непричастен к Флэшфорварду. А в этом случае…
— А в этом случае вы сорвались с крючка.
Ллойд нахмурился. В принципе, с точки зрения права его уже не за что было судить. Но с точки зрения морали? Без оправдания, которое ему могла дать доказанная гипотеза существования блоковой Вселенной, он действительно со дня самоубийства Дима чувствовал себя виноватым во всех смертях и разрушениях.
— Пожалуй, вы правы, — поднял брови Ллойд. — Пожалуй, я действительно сорвался с крючка.
26
Как любой физик, Тео каждый год с интересом ждал сообщения о том, кто станет очередным лауреатом Нобелевской премии — кто встанет в один ряд с Бором, Эйнштейном, Фейнманом, Гелл-Манном и Паули. За годы существования ЦЕРНа ученые из этого учреждения получили более двадцати Нобелевских премий. И конечно, когда он увидел в своем электронном почтовом ящике новое сообщение, прочел тему, ему даже не было нужды открывать письмо, чтобы узнать, что в этом году его имени в списке лауреатов не будет. Тем не менее ему хотелось посмотреть, кому из его друзей и коллег повезло. Тео открыл письмо.