Читаем Всё возможное: Как врачи спасают наши жизни полностью

Из всех людей, без которых не было бы этой книги, в первую очередь я хочу назвать свою помощницу Эми Карлэдж. Она сообразительна, безумно изобретательна и с успехом могла потратить три года своей жизни на что-то более путное. Но она помогала мне со сбором материалов для каждой главы, и без нее эта книга не была бы такой подробной и точной.

Если Эми обеспечила широкий охват тем, то моя жена, Кэтлин Хобсон, придала им глубину. Мои успехи и провалы стали ее успехами и провалами. Она была двигателем и вдохновителем этой книги, а когда я бывал в смятении и сомнениях, она выслушивала и направляла меня. И благодаря ей остальные дела и наша совместная жизнь не остановились из-за этой книги.

Я также должен выразить особую благодарность моим друзьям: Буркхарду Билгеру, Генри Файндеру, Малкольму Гладуэллу и Дэвиду Сигалу. Это одни из самых умных людей, кого я знаю, и они щедро дарили свое время и энергию, размышляя над моими идеями для этой книги. Мне повезло, что Генри был еще и моим редактором в The New Yorker – он был не только «повитухой в родах» пяти разделов, которые начинались как журнальные статьи, но и самым ближайшим наставником в моей писательской карьере. Другим важным для меня человеком на этом пути был Дэвид Ремник, который позволил мне продолжить работу в качестве штатного автора в The New Yorker, хотя мне приходилось совмещать ее с хирургической практикой. Не могу выразить, насколько важна для меня возможность писать для журнала.

Редактором книги «Всё возможное», как и книги «Тяжелый случай», была потрясающая Сара Берштель из Metropolitan Books. Она оказалась таким книжным редактором, которых, по слухам, уже не существует: ей глубоко небезразличны тексты и идеи, и она их правит. Ее коллега Рива Хохерман также внесла бесценные предложения. Благодаря им обеим эта книга стала лучше во всех отношениях.

Моя давняя подруга Тина Беннетт в течение последних семи лет также была моим агентом – такое сочетание обычно считается рискованным. Но ее здравый смысл безупречен. Она неутомима. И она продемонстрировала не только преданность друга, но и мудрость и верность агента, отстаивающего мои интересы.

Некоторые главы продолжили темы статей, написанных мной для New England Journal of Medicine, и я благодарен сотрудникам журнала Дебре Малина, Грегу Курфману, Стиву Моррисси и Джеффу Дрэйзену за их поддержку, советы и ободрение.

Эту книгу было бы невозможно закончить без понимания и поддержки моих коллег-хирургов: Майкла Зиннера, заведующего хирургическим отделением в больнице «Бригам энд Уименс» в Бостоне, Стэна Эшли, заведующего отделением общей хирургии в Harvard Vanguard Medical Associates, и Фрэнсиса «Чипа» Мура, моего партнера-хирурга. Благодарю также Сьюзан Крамер, Шилпу Рао и Кэти Томпсон из «Бригам энд Уименс», Арни Эпштейна из Гарвардской школы общественного здравоохранения и Джона Стерлинга из издательства Henry Holt.

Наконец, я хочу выразить свою глубокую благодарность пациентам и коллегам, упомянутым в этой книге по имени и без. Они разрешили мне попробовать рассказать их истории, и это самый щедрый и важный дар из всех.

<p>Об авторе</p>

Атул Гаванде, стипендиат фонда Макартуров 2006 года, хирург общего профиля в больнице «Бригам энд Уименс» в Бостоне, штатный автор The New Yorker, ассистент кафедры Гарвардской медицинской школы и Гарвардской школы общественного здравоохранения, а также постоянный автор журнала The New England Journal of Medicine. Его первая книга «Тяжелый случай: Записки хирурга» – бестселлер The New York Times и финалист Национальной книжной премии 2002 года. Гаванде живет с женой и тремя детьми в Ньютоне, штат Массачусетс.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука