Всё перемелется в прах (СИ)

Кажется, на меня снизошло понимание, что случалось с техникой во время короткого замыкания. Сложилось чувство, что надежду отрезали острыми ножницами суровой реальности, и кроме пустоты в голове и тяжести на сердце ничего не осталось.

Было два варианта: либо закричать, либо в оцепенении замереть и притвориться мертвой.

– Котецу-сан меня перепугала, сказав, что тебе стало плохо. Как ты себя чувствуешь?

Что не так с его голосом, откуда столько заботы? – ввергла меня в недоумение первая проскочившая мысль. А потом подоспел очевидный ответ: я в Обществе душ, и Айзен все еще капитан Готей 13.

Хорошо это или плохо, но, признаться, у меня не было смелости даже посмотреть в его сторону, я как упрямый баран уставилась в стену перед собой, вероятно, вызывая кучу вопросов. Надо что-то делать, как-то отреагировать, но как? Пытаясь проанализировать ситуацию, я чувствовала, что мысли просто разбегаются по темным углам.

Вот дерьмо.

Шея словно состояла из ржавых винтов, скрежет которых отзывался отвратительным эхом в голове. Я невольно порадовалась, что Исане сидела по левую сторону от меня, словно преграда или защита. Тепло, исходящее от ее тела, немного успокаивало, как и мысль, что на данный момент мои страхи не оправданы. Я ожидала всякого, но едва подняв взгляд на Айзена, испытала… удивление.

– Ты в порядке?

Нет… мой дорогой предатель.

Нервный смешок чуть не застрял в горле. Страх отступил от чувства замешательства, потому что Айзен Соуске, которого я помнила, воспринимался как-то по-другому. Хоть та же добрая улыбка, растрепанная прическа и добрый взгляд составляли его образ любимца Серейтея, все как-то выглядело иначе. Да если подумать, то и Исане производила иное впечатление. Я их помнила такими же, но… ха-х, м-да, они же выдуманные, нанесенные на лист бумаги герои, что вдруг ожили вокруг меня в каком-то диком цирке.

– Простите… я в замешательстве после пробуждения, поэтому могу вести себя странно, – оправдание показалось мне достойным, поэтому, почувствовав небольшое облегчение, я отважилась задержать на капитане пятого отряда взгляд.

– Главное, что ты в порядке, Хинамори-чан.

От теплой улыбки, которой мужчина одарил меня, я… да, это явно мощное оружие. Почему он… почему он такой обаятельный? Головой я понимала, что все это чистой воды спектакль, но у меня чуть челюсть в растерянности не упала. Ощущая себя настолько растерянной, замешкавшись, я отвернулась в тщетной попытке спрятать вырвавшиеся эмоции, а вместе с ними беспокойство.

Блять, как же он мастерски улыбается. Забота, с которой Айзен обращается ко мне, казалось, каждое слово пропитано ею. Слушать даже больно. Я будто увязла в болоте, из которого не выбраться, и единственное, чего мне искренне хотелось, это побыть одной и поразмышлять над дальнейшим планом действий. А думать придется много.

– Что ж, Котецу-сан, позаботьтесь о моем лейтенанте. К сожалению, работа не ждет… но я обещаю, я навещу тебя, Хинамори-чан.

О боже…

Неопределенно кивнув, продолжая прятать растерянный взгляд, я смогла хоть немного расслабиться, когда удостоверилась, что мужчина покинул палату.

Чет напряженно было.

Я промолчала. Нечего было сказать. И что-то подсказывало, мужчина ожидал от меня иной реакции, хотя бы улыбки или доброго слова. Только я оказалась шокирована банальным фактом его существования. Его давящей аурой обаяния. Это что за запретный плод искушения, вкусив который, рискуешь сдохнуть от яда?

У меня… нет слов.

Умею я попадать в неприятности.

Ладно, с другой стороны, могло быть и хуже. Например, очнуться в шкуре главного героя и разбираться с дерьмом, которое потоком лилось бы без остановки. Ну или оказаться третьесортным аранкаром и шарахаться малейшей тени. Знать бы еще, какое сейчас время. Сколько осталось до судьбоносного момента, когда состоится казнь Кучики Рукии. Одно знаю точно – на дворе как минимум двадцатое столетие, учитывая обилие проводов и высоких зданий, которые я запомнила при нападении меноса в мире живых.

Вообще, валяясь в больнице, я возрадовалась тому, что оказалась одна в общей палате, потому что с наступлением ночи меня прорвало истерикой. В груди словно мыши скреблись, слезы текли нескончаемым потоком, отчего подушка стала влажной. Нос забило, и я только и делала, что шмыгала им, да вновь рыдала. Хоть и не помнила прошлой жизни, но меня не отпускал страх того, что я потеряла все. Меня лишили всего, выдрали с корнем из привычной обстановки и запихали сюда. Что делать дальше? Как жить? Просто… ужасное чувство беспомощности.

После беспокойной ночи и затяжного утра, когда я с трудом проснулась, то поспешила покинуть госпиталь, несмотря на возражения Исане. Моя логика не поддавалась объяснению, потому что прочь из бараков четвертого отряда меня гнало нежелание вновь видеть Айзена, чтобы он навещал меня. Бежать от Айзена… как лейтенанту пятого отряда долго придется бежать.