Всё, как ты захочешь

Надо признаться я растерялась. Не поверила? Наверно так. Только и мне предстояло узнать его с другой стороны. С той самой, в которой я не маленькая девочка. Пометка: не ЕГО маленькая девочка. Поэтому, резко дёрнув меня вверх, за руку выводя из-за стола, хотя это можно было назвать как отшвырнул, Дима буквально вытряхнул меня из шубы и бросил дорогой мех на истоптанный пол камеры для свиданий. Голые плечи обдало холодом и я попыталась прикрыться, но мои руки слишком быстро были раскинуты в стороны. Дима наступал. Ровно до тех пор, пока я не стала спиной к грубой шершавой поверхности. А потом вжался в моё тело так, что в спину множеством иголок впились дефекты штукатурки, капли засохшей краски, возможно даже мелкие гвозди, наличие которых в этой стене, едва ли кто-то принялся бы оспорить.

– Не нужно. – Прошептала, забыв добавить просительный тон, который Диму наверняка бы повеселил, так безумно он выглядел.

– Я хочу тебя. Соскучился. А ты?

Пошло провёл языком по губам, оставляя после него широкую влажную линию. Глаза сверкнули удовлетворённым блеском, когда я скривилась от неприятных ощущений.

– Отвечай. – Приказал, больно сжав лицо с боков пальцами одной руки.

– Ты этим ничего не изменишь.

– Нет. – Легко согласился Дима, на лице мелькнуло какое-то подобие улыбки. – Но удовольствие получу. Причём двойное.

Провёл рукой по моему телу от груди к низу живота, жадно охватывая мягкие участки, впиваясь в кожу пальцами, сожалея лишь о том, что сейчас ему мешает моя одежда. Задрал подол платья, больно надавил на промежность, срывая с губ недовольное шипение.

– Как неуважительно с твоей стороны, малыш, надеть на первое за два месяца свидание, колготки. – Неодобрительно поцокал он языком, смотрел при этом смешливым взглядом, легко касался губами моего лица. – Нехорошо…

Рванул тонкий капрон, раздирая его вместе с бельём. Я непроизвольно вскрикнула, но Дима вовремя зажал рот ладонью: окошко в двери скрипнуло, послышалось недовольное ворчание конвоира.

– Командир, дай с женой пообщаться. – С хмельным весельем в голосе кинул ему Дима через плечо и уверенный в том, что его услышали, полностью вернул внимание мне.

Скривился и впился в мои губы, вырывая положенный поцелуй, провёл костяшками пальцев по скуле, несильно надавливая, тем самым демонстрируя, что сейчас зависит от него.

– Дима…

– Молчи! – Прервал, не позволяя сопротивляться, говорить, думать. Мне можно только принимать то, что он готов дать.

Внимательно вглядываясь в моё лицо, стянул бретельку платья, с силой стягивая ткань, прикрывающую грудь вместе с бельём, провёл большим пальцем по белоснежной коже, особенно аккуратно дотрагиваясь до соска. Сжал грудь в ладони и странно вздохнул, опустил голову, чтобы отдышаться, а потом резко её вскинул и посмотрел прямо в глаза, а в них немой вопрос. Губы недоверчиво кривятся, а рука непроизвольно тянется обратно, чтобы подтвердить подозрения и он сжимает грудь снова, а пальцы то и дело сползают к соску, вытягивая его, надавливая, он даже глаза закрыл, не желая принимать этого. Там больше ничего нет и Дима не может отдышаться, с рыком дёргает меня на себя, чтобы в следующую секунду толкнуть в стену лицом. Оттянул на себя бёдра, провёл большим пальцем, раздвигая сладки и толкнулся. Резко и глубоко.

– Молчи! – Очередной приказ, когда с моих губ сорвался стон.

Только молчать не получается, потому что сладко и горько одновременно, потому что больно, потому что здесь, потому что так…

Я даже не поняла, почему голос пропал. Просто в одну секунду вместо стона с губ сорвался хрип, дышать стало нечем, а на шее, словно тиски сомкнулись. Диме не нужно было прилагать усилий, чтобы заставить меня замолчать, стоило только лишь перекрыть дыхание, как я замолчала сама. И он лучше меня чувствовал ту грань, на которой я балансировала: темнота в глазах сменялась коротким тяжёлым вздохом, боль на кратковременную тяжесть, а хрип – на короткий, но такой значимый для нас двоих стон. Я ловила воздух ртом, ломала ногти о шершавую стену, цепляясь за неё как за спасательный круг. Держалась под его безжалостным напором из последних сил, стирая ладони в кровь, но не сдавалась. Когда толчки стали сильнее, рука, сжимающая моё горло, ослабла, а Дима прижался грудью к спине, упираясь в стену своей ладонью. Просто накрыл мою, вдавливая её сильнее. И губы были так близко, что дыхание срывалось только от понимания этого.

– Молчи. Молчи. Молчи…

Продолжал судорожно шептать он, пальцы с шеи поднялись выше, ладонь больно сдавила нижнюю челюсть, заставляя открыть губы сильнее, а пальцы не ласкали, они, так же грубо как и всё, что сейчас происходит, проникли в рот, надавливая на челюсть изнутри. И эта власть доставляла ему животное удовольствие. Распять меня своим телом, уничтожить своей властью, раздавить своим желанием.