Всё, как ты захочешь

– А я и есть перо. Хочется летать, но не могу. Отбился от стаи, вылетел, не зная, зачем, а обратной дороги нет.

– А почему чёрное? Ведь можно было выбрать что-нибудь яркое, запоминающееся.

– Хочешь сказать, что ты его не запомнила? – Улыбнулся он, прижимая мои плечи к своей груди. – Не знаю почему… я так чувствовал на тот момент.

– А медведь? Что означает медведь? Сила, угроза? Может, власть? Раньше его не было, а теперь есть.

Дима дышал ровно, а мне хотелось знать о нём то, что не знает никто другой.

– Я слышала, что многие люди, сделав татуировку по глупости, потом мечтают от неё избавиться, а ты новые накалываешь. Значит, не жалеешь?

– Жалеют те, кто сделал рисунок просто так. Без смысла. А тату – как шрам, она должна говорить о чём-то, предупреждать, напоминать. Человек со временем меняется, умнеет, учится делать выводы. Каждая татуировка для меня вывод по истечении определённого времени.

Я осмысливала сказанное, а Дима закрыл глаза, концентрируясь.

– Белый медведь означает одиночество.

– Одиночество? – Повторила я, всматриваясь в его лицо, но Дима глаз не открыл, хотя знал, что я смотрю. – Почему? Какой это вывод для тебя?

– Я сделал её практически сразу как вышел из тюрьмы.

– От тебя все отвернулись?

– Нет. Мои друзья так и остались со мной. Но ведь иногда, несмотря на количество окружающих тебя людей, ты так и остаёшься одиноким. Я сделал её в то день, когда увидел тебя.

Я поднялась, отталкиваясь от его груди, а Дима отпустил, улыбнулся, зная, что в напряжении жду ответа.

– Лёха сразу сказал, чтобы я к тебе не лез. В чём-то он был прав. Зона меняет людей, какими бы они ни были. И я изменился. Стал жёстче… наверно, более остро научился ощущать реальность, разделять белое и чёрное. Ты была белым… а я чёрным.

– Ты должен был прийти ко мне! – Прошептала с обвинением в голосе, Дима безразлично пожал плечами.

– Должен. Пришёл. А ты была не одна.

– Я не понимаю… – Отвернулась, отдышалась и снова вцепилась в него взглядом.

– Ты ведь не думаешь, что я хотел напугать тебя и встретить в квартире, нет? Так и я не хотел. Не знаю, о чём в тот момент думал, что решал. Я сидел в тени деревьев, которые стояли на детской площадке, недалеко от твоего дома. Терпеливо ждал. Пары уже закончились, а ты всё не шла. А когда у подъезда остановилась машина, я увидел тебя с ним. Наверно так и должно было быть. Так правильно. Только поэтому не пошёл и не убил его к чёртовой матери.

В голосе было столько тоски, усталости, груза ответственности, но при этом тон ровный, спокойный, тихий, а внутри буря. Ураган, который он пытается подавить. И я боялась прикоснуться и почувствовать его напряжение, узнать, каким он может быть. Сидела рядом, прикрывая грудь покрывалом, поникшие плечи давили, заставляя упасть, но я держалась.

– Галя, мне выть хотелось от боли. Сам отпустил тебя, потерял, не имел права ничего предъявлять, да и время нужно было, чтобы просто успокоится. Измучил бы тогда и тебя, и себя, при этом ничего не добившись. Наколол медведя. Тогда почувствовал, что не один, знал, что с ним. А когда напивался, надеялся, что когда-нибудь рядом будешь ты. Теперь ты рядом.

– Ты сам придумывал себе проблемы.

– Сам придумал, сам и решил. – Отрезал он грубо. Глаза открыл и на меня посмотрел – Когда я смотрю на тебя, понимаю, что оно того стоило. Всё дерьмо, которое было в моей жизни стоило твоей сегодняшней улыбки, твоего дыхания рядом, стука твоего сердца. Я жив, пока ты со мной.

– Как в сказке… «Аленький цветочек». – Пояснила, когда Дима посмотрел на меня. Протянула руку к его лицу, Дима не отшатнулся, но напрягся, я не тронула, провела пальцами по волосам. – А ты моё чудовище. Чудовище, которое умирает от тоски…

– Похоже. – Прохрипел, соглашаясь. – Надеюсь, ты когда-нибудь меня простишь, – произнёс Дима задумчиво и сам головой в мою ладонь толкнулся, требуя ласки.

– За что?

– Просто простишь. Наверно за то, что трус.

– Почему так говоришь?

– Потому что так и есть, Галь. Не хочу сейчас об этом. Что там на повестке дня? – Попытался отшутиться, а я не стала давить, по себе знаю, что не поможет, да и Дима со мной обращался бережно, ничего не требуя, наверно стоило отплатить ему тем же.

– На повестке дня самое страшное. Твой ворон. Зачем такую жуть изображать? Я до сих пор боюсь, что как только прикоснусь или приближусь, чтобы рассмотреть, он выцарапает мои глаза. – Призналась, вспоминая первые впечатления. – Вот уж точно, черта так черта. Ты что, кого-то убил? – Спросила и по вытянутому лицу, поняла, что последние слова были произнесены зря, но Дима выдержал, и быстро с эмоциями справился.

– Не бойся, – взлохматил мои волосы, путаясь в них пальцами, снова уложил лицом на свою грудь, надёжно прижимая голову к ней, почему-то показалось, что не хочет, чтобы видела его глаза. – Бояться просто нет смысла, это мой персональный ворон. Вот уж о нём я никогда не забываю, он всегда со мной.

– Что он означает?