Всё и разум

И вот совершенно неожиданно я начал регулярно выступать по национальному телевидению; мои сценки назывались «Видеоэнциклопедия» к мультсериалу «Назад в будущее». Это была отличная идея. Продюсеры пригласили Кристофера Ллойда — актера, который сыграл Дока Брауна в кино. У него великолепная манера держаться и голос — точь-в-точь рассеянный профессор. Когда Марти с друзьями застревали где-то во времени, Док Браун предлагал заглянуть в «Видеоэнциклопедию». Мультфильм прерывался, и на экране появлялся совершенно не мультяшный Билл Най в лабораторном халате, серой рубашке и фирменном галстуке-бабочке. Я безмолвно показывал, как сделать батарейку из лимона или почему мяч при обманном броске летит по кривой. В те дни операторы морщились при виде белоснежной одежды, поскольку считали, что она слишком яркая и ее трудно точно воспроизвести на видеопленке. Поэтому я, как Человек-физика, носил и до сих пор ношу бледно-голубой халат. А когда продюсеры и костюмеры слышат «лабораторный халат», то вечно тащат белый, и не подозревая, что на свете полно голубых. Я только сокрушенно качаю головой.

В этих виньетках из «Назад в будущее» — как правило, не длиннее двух минут — я всегда показывал какой-то наглядный опыт, бразды правления которым находились в моих руках. Поэтому я подумал: «Здорово! У меня будет образовательная программа!»

В науке главное — полная ботанская честность. Если подтасовать данные исследований, это не просто мошенничество. Фальсификация данных нарушает весь процесс проверки гипотез и поиска лучших ответов на вопросы о том, как что устроено, будь то далекие звезды, опухоли мозга или гидравлическое сцепление в «Боинге-737». Когда по твоей вине случайно проскакивают неверные результаты — пусть даже самую малость неверные — сильно рискуешь, поэтому никогда, ни за что нельзя допускать, чтобы фактами считались заведомо неверные данные. Мне было очевидно, что мои уроки «Видеоэнциклопедии» тоже должны быть честными.

В одной из первых серий мультсериала герои столкнулись со статическим электричеством невероятной силы. Я в своей образовательной врезке подошел к делу как обычный популяризатор науки. Взял лабораторную стойку — просто металлический стержень с зажимом — и подвесил к ней воздушный шарик на нитке, чтобы он мог свободно вращаться в ответ на положительный или отрицательный электрический заряд. Это классический опыт с урока физики. Идея в том, чтобы потереть второй шарик о собственные волосы, в данном случае мои, и создать статический заряд, а потом поднести заряженный шарик к висящему на стойке. Если нормально проделать этот эксперимент, у шариков хватит электромагнитного заряда, чтобы сначала оттолкнуться друг от друга, а потом, когда второй шарик повернется другой стороной, притянуться. Самый эффектный момент — когда тащишь один шарик другим. Отрицательно заряженный шарик у тебя в руках притягивает противоположно — то есть положительно — заряженный шарик на стойке. Наблюдатель (как и телезритель) без труда замечает это движение. В классе или на сцене театра «Ирвинг-Плаза» я после этого обычно с шутками и прибаутками объясняю, что случилось.

И вот мы все были готовы к съемке самого наглядного, самого восхитительного эксперимента, пусть и простенького — лабораторной работы «Движение воздушного шарика под воздействием статического электричества». Но сначала режиссер решил, что хочет переставить фильтр на одном из юпитеров, чтобы было эффектнее. А я стоял и ждал с заряженным шариком в руках и с волосами, которые гримеры полили каким-то своим «средством». И когда режиссер закричал «Мотор», ничего не произошло. Я поднес шарик в руках к шарику на ниточке, но никакого взаимодействия не добился. Беда в том, что мы слишком долго ждали. Режиссер хотел, чтобы я не двигался, пока камера снимает шарики крупным планом, — то есть мы с шариками остались в подвешенном состоянии. А воздух, особенно влажный, немного проводит электричество, поэтому статические заряды, как правило, через несколько минут рассеиваются. Пока режиссер бесконечно возился со светом и поругивал безответственных операторов, шарик у меня в руке растерял заряд — отдал его окружающему воздуху.