Всё ещё чуунин (СИ)

Мы двинулись все вместе. Коридор изобиловал поворотами и отворотами. Впрочем, я запомнил дорогу и смог бы выйти к пристани. Итачи тоже пошёл с нами и остановился возле одной из многочисленных и совершенно одинаковых дверей, слегка опираясь на стену, украшенную странным повторяющимся рисунком. И вроде не похоже на что-то рукотворное, скорее, словно след от техники. Саске замешкался, оглядываясь на старшего брата, но Кабуто остановился почти напротив и с тихим и неразборчивым ворчанием открыл массивные двери.

— Здесь достаточно места для всех, — сказал он. — Через два часа я за вами приду. Пока займусь подготовкой Орочимару-сама.

Как я понял, нас расположили совсем рядом с комнатой Итачи.

— Саске, Сайто, — тихо сказала Шизуне, внимательно посмотрев мне в лицо, — вы можете поговорить с Итачи-саном. Он ждёт вас.

Из меня словно весь воздух выпустили. Наруто обернулся и показал большой палец. Сакура тоже посмотрела, в её взгляде читалось волнение. И даже Саске притормозил, явно пропуская меня вперёд. Ноги задеревенели, и на негнущихся конечностях я сделал пару шагов через коридор.

— Привет, онии-сан, — свистящим шёпотом поздоровался я, потому что горло сдавило и запершило.

Я давно его не видел, и Итачи был непривычным с этими короткими волосами, сединой и… как мне показалось, изменённым внутренним состоянием. Словно этот его обычный «надлом» прошёл или как минимум значительно уменьшился. От него тонко пахло травяной настойкой и какими-то лекарствами, из-под ворота кинагаши проглядывали тугие бинты. Он чуть поправился после того раза, когда я его видел, но всё равно оставался прозрачно-худым. Я слышал, как Саске пыхтит за спиной, и не знал, что делать.

— Вот мы и пришли… — я покосился на младшего брата, который хмурился и смотрел в пол, делая вид, что изучает рисунок. — Правда, Саске?

— Да, — буркнул он, так и не поднимая взгляда.

Ещё бы лица у обоих были попроще, то было бы почти хорошо!

— Покажешь свою комнату, онии-сан? — спросил я, потому что понял, что Итачи тоже затрудняется с общением. Может, он не думал, что мне на самом деле удастся переубедить в чём-то Саске? Или слишком мало времени прошло? В любом случае обоим Учиха было ой как не просто. Тут уж на самом деле лучше молчать, чтобы ничего не испортить.

— Да, — так же односложно ответил Итачи, который до этого отпустил пару комментариев, только когда мы вошли. Саске его вряд ли слышал: он был сосредоточен на своей технике иллюзий.

Мы вошли в комнату, которая имела прямоугольную форму. Вход оказался по центру длинной её стороны. Минимум мебели: кровать и стол, на котором лежали свитки, несколько банок с чем-то похожим на пилюли и пара зажженных свечей стояла на блюдцах, рассеивая общий полумрак. Окон, естественно, не было.

— Мы прибыли в это убежище четыре дня назад, — сказал Итачи. — Но за два месяца я всего второй раз поменял дислокацию. До этого я был в одной из тюрем Орочимару где-то в Стране Горячих Источников.

— Ты был в тюрьме?.. — спросил я.

— Не совсем. Смотрительницей там работает одна из подчинённых Орочимару, у неё уникальная лечебная чакра. Её способности помогли стабилизировать моё состояние.

— Я знаю, о ком ты говоришь, — подал голос Саске, отвернувшись и делая вид, что рассматривает комнату. — Её зовут Карин. Я с ней знаком.

— Верно, её зовут Карин, — кивнул Итачи, украдкой покосившись на младшего брата. — Она помогла восстановлению кожных покровов и ускорила регенерацию клеток.

— Это будет означать, что ты меньше будешь жить? — уточнил я. — Насколько сократилось время твоего полного выздоровления и насколько сократилась твоя жизнь?

— Никто не вечен, — пожал плечами Итачи и отвёл взгляд. — Три месяца вместо полугода.

— А если бы мы с Саске не успели? — сложил я руки на груди, возмущённый этой безалаберностью. — Ты бы пошёл на сосуд для Орочимару? Ты же обещал!

— Ну, вы же успели… — всё же соизволил немного смутиться Итачи. — К тому же до его перерождения ещё минимум два месяца.

— Что за печати на тебе стоят? — неожиданно задал вопрос Саске.

Пару секунд они смотрели друг другу в глаза. Наконец это молчаливая «борьба взглядами», из-за которой я чуть не взмок, прекратилась и Итачи неохотно ответил:

— Я не могу использовать чакру. Это печати подавления.

— Ну, а «проклятую печать» тут тебе случайно не поставили? Чтобы уж наверняка? — буркнул я.

Честно говоря, бросило в дрожь это «я не могу…». Тут даже крестьянин использовал чакру: зачатки кейракукей, как когда-то объяснила мне Ино, были у всех. Так что в целом народ тут более крепкий, здоровый и выносливый.

Саске неопределённо хмыкнул и потёр левое плечо. Итачи задумчиво проследил за его движением.

— Нет, проклятую печать невозможно поставить, пока я болен. Я просто умру, — ответил он.