Всяко-разно об искусствах

Я как-то смотрел передачу, как два года готовились к съёмкам фильма и снимали год, это было про одно старое кино, как солдат вернулся с фронта, и этой ленте 50 лет, а она до сих пор смотрится как шедевр. Сегодня кино — это месяц подготовки и полтора месяца съемок, быстро, быстро и поехали, и это увеличение скорости. Нужно понимать, что скорость и пространство — вещи взаимосвязанные, и кто ездит на машине, тот понимает, что, если он едет 20 километров в час, то может разглядеть пейзаж справа и слева, а, если едет 120, то дерево от столба не отличит.

Соответственно, упускаются важные художественные вещи, которые могли бы быть ценны. Зритель видит, что как-то лихо пролетели и упустили что-то важное, потому что на такой скорости все акценты и нюансы актёрские упускаются, режиссёрские акценты опускаются; непонятно, про что это кино, о чём? Всё быстро, быстро, бегом, бегом, артисты рассказали свой текст, вроде информативный, но сегодня информацией текстовой мало кого удивишь. Тем паче, мы знаем 29 сюжетов, и, как не компилируй, они всё равно с конечной историей, и кино — это вопрос исполнения, игры, а не текста. Кино смотрят не из-за текста, а потому, что одни исполняют хорошо, и это цепляет зрителя за душу, а другие плохо, и зритель плюётся, а текст остаётся текстом. Текст — это как бы фундамент для всех. Раньше, когда я был совсем молодым помощником режиссёра в 19 лет, говорили, что сценарий — это повод, чтобы собраться. Нам всем надо было собраться, поговорить, что-то обсудить, обмозговать, прочувствовать, внести что-то от себя, и тогда как бы из этого что-то могло получиться интересное. Сегодня, в связи с законом об авторских правах, изменить порядок слов в сценарии практически невозможно, и я видел дикие скандалы, когда сценаристы выбегали на площадку и кричали на артистов, почему ты говоришь так, а не вот так, именно в том порядке слов. Мысль не потеряна, но надо сказать вот таким образом и никак иначе. Я видел непотребную ругань, весьма нехорошую, и связано это было с тем, что потом, после съёмок фильма, после эфира, пойдёт обратная связь, а текст вроде уже не авторский. А у нас авторы получают авторские права и имеют авторские отчисления — это касается авторов сценария и композиторов. Так было установлено лет 20–25 лет назад, что режиссёры не имеют и не могут иметь авторских прав по закону.

Это только в России так? Ведь американское кино тоже продюсерское, тоже быстро снимают, и режиссёров иногда меняют по ходу съёмок, и продюсеры получают больше всех.

Я, честно говоря, не знаю, я не работал за рубежом в качестве профессионала, я не видел этих договоров, но там не только режиссёрам, но даже актёрам иногда отдельные агенты выбивают проценты с проката. У нас это просто невозможно. У нас даже никто про это не разговаривает и не хочет разговаривать, а значит, нет ответственности, нет надежды, значит, нет и перспективы. Но там продюсеры понимают, что такое кино. Есть известная история: режиссёр и продюсер Стивен Спилберг продюсирует режиссёра и продюсера Дэвида Кэмерона. Спилберг участвовал в продюсировании «Титаника». Он понимал, что хоть «Титаник» сначала ему пришел, но отдал его Кэмерону, потому что как художник осознавал, что Дэвид снимет это лучше. И такое продюсирование совершенно другое. Он наказал Кэмерона за перерасход. Кэмерон получил один доллар гонорара, но потом получил миллионы с проката, но именно как гонорар он получил один доллар как штраф за перерасход бюджета. Но Кэмерон добился решения своих художественных задач, чтоб там был реальный батискаф и чтоб он реально опускался на дно Атлантического океана, и документальная часть «Титаника» на самом деле была не дешевле, чем игровая. Он пошёл на это, и продюсеры понимали, что первостепенное значение для кино имеют художественные задачи. Сегодня неудобно говорить про Харви Вайнштейна, но именно он сказал, что он разрешает Квентину Тарантино снимать всё, что он хочет, когда хочет, и, если ему надо построить кафе за миллион долларов и разнести его потом в хлам, значит, строим кафе и разносим его в хлам. Было построено кафе, где Ума Турман танцует твист, и кафе потом просто уничтожили. И, если Тарантино говорил, что ему надо построить такое винтажное кафе с машинками, со всеми штучками, и Вайнштейн это понимал, что это нужно и не лез в это. Ему хватало почему-то на это мозгов не лезть в это — раз Квентину надо, значит, так надо. Это вопрос понимания — ты понимаешь кино как искусство, ты понимаешь кино как бизнес, и ты разбираешься лучше либо в том, либо в этом. Я как продюсер буду потом думать, как это продать, а он, режиссёр, разбирается в чем-то другом, и пусть разбирается, и посему не надо ему, как минимум, мешать и вставлять палки в колеса.

07.12.2020. Почему русское кино все ещё не Голливуд