Всяко-разно об искусствах

Ремейки делают обычно из-за отсутствия идей. В надежде повторить коммерческий успех. Но дело в том, что как и ремейки, так же и адаптации (форматы) не всегда легко адаптируются под время и страну. Иногда уходят целые важные исходные события, которые сложно перепридумать в наш век стремительного времени, быстрых контактов и доступности информации. Проблема еще и в том, что меняются зрители и восприятие контента. Мы конкурируем не с сами с собой, а со всем миром. В разных форматах и на разных носителях. И мы даже не всегда знаем нашу аудиторию — зрителей, для которых мы снимаем кино или сериалы. Мир стремительно меняется и мы за ним немного не успеваем.

Вы рекомендуете продюсерам, авторам и режиссёрам “быть насмотренными”. Но нет ли здесь оборотной стороны медали? Насмотреться лажи — это всё равно, что вырасти среди китча, испортить себе вкус до полной невосстанавливаемости. К примеру, “Брат” и “Брат-2” считаются хорошим кино, я так слышал, а душегуб Данила Багров — чуть ли не героем поколения. Но у Сергея Бодрова на губастой мордашке написано, что он кандидат искусствоведения, мы с ним коллеги, на киллера он не тянет ни повадками, ни даже выражением лица. В своё время на Балчуге был ресторан “Золотое руно” и рядам, на Кадашах, ресторан “Дориан Грей”, на пересечении Бронных стоял старый “Аист”, и были рестораны в гостиницах “Кемпински” и “Славянская”. Вот там можно было насмотреться на настоящих персонажей 1990-х годов. А Данила Багров — не настоящий. То же самое касается “Бумера”. Тамошние артисты уже испорчены ВГИКом, театрами, Чеховым и Ахматовой. Не будет ли так, что насмотренность всего подряд сбивает настройки собственного восприятия и переосмысления действительности, начинаешь стараться быть как все, что чревато утратой своей идентичности как художника? Если сравнить с живописью: все художники академической школы, воспитанные в одном каноне, похожи друг на друга до степени смешения, а вот арт-брют в виде Фрэнсиса Бэкона, Жана Дюбюффе, Жана-Мишеля Баскии ничего общего не имеют с общими трендами, их самобытность ценится высоко и продаются их творения за астрономические деньги.

Я советую быть насмотренными, чтобы понимать, какой контент смотрят во всем мире здесь и сейчас. Не 10 и 20 лет назад, а сейчас. Чтобы не делать истории, которые уже кто-то хорошо сделал до вас. Либо сделать ее так, чтобы показать другой ракурс и создать другую эмоцию. Для каждого времени свои герои и герой Сергея Бодрова, ищущего справедливость, однозначно стал героем поколения. Мы ищем сегодняшних героев.

Нет ли у Вас такого смутного предчувствия, что слабость российской драматургии проистекает из самой лингвистической структуры русского языка? И связанного с этим образа мышления? Например, в английском есть жёсткая конструкция, и есть жёсткие правила согласования времён. Вся последовательность действий предельно ясна, что было до, после, во время, будет продолжаться во времени и когда всё закончится. В русском же всё это описывается причастиями и деепричастными оборотами, всяки вспомогательными словами “в то время как”, “после того, как закончив это, начал и не успевал доделать”, “до поры до времени, пока не началось” и так далее. То есть английский способ мышления — это конструктив, а русский — это нарратив. Отсюда и тарковщина бесконечная — затянутые планы, какие-то немыслимые паузы, зависание на как бы высокохудожественной картинке, должной передать настроение, и так далее. Отсюда любовь русских к кинофестивалям и признаниям, в то время как тот мир больше думает о бокс-офисе. И этот художественный бардак в чердаке мы называем особой русской духовностью, а подход к кино как бизнесу у нас всё ещё не приживается. Есть ли в такой точке зрения рациональное зерно?

Нравится нам это, или нет, но наш язык — наш культурный код. При этом в нашей огромной многонациональной стране люди говорят на разных языках и делают национальное кино. Так уж сложилось, что мы впитали в себя как западную, так и восточную культуры, при этом в нас, действительно, есть свое самосознание. В средневековой Европе на казни собирались как на праздник — народное гуляние. У нас же казни всегда были несчастьем и люди плакали, а не ликовали. Это лишь маленькая черта, которая присуща нашей культуре. И нашу душу, действительно, не так легко понять, а соответственно и встроить в систему.

Вы говорили, что в недавние турбулентные годы кинокомпании вместо конкуренции объединяли усилия? Как это строилось? Как происходило главное — делёж денег, если до такого вообще доходило?

Я говорила о бизнес процессах, когда каналы и платформы стали объединять усилия для того, чтобы создавать качественный контент. Рекламная модель просела, цены на производство качественного контента существенно возросли, профессионалов не хватает. Поэтому все площадки стали объединять финансирование производства проектов и распределять окна показов и права.