Всякий капитан - примадонна

— Это чего это ты меня выбросишь?!! — нахмурилась Верка, как в детстве, когда собиралась драться с братом. — Твоя, что ли, квартира!!!

— Не моя, но у меня сил больше!.. Да ты не бойся, я для примера. Каждому нужно где-то жить! И это дело отца было, кому и что дарить. Согласна?

Верка напряженно думала.

— Ну да, папуся для нас все делал.

— Правильно. И нечего сейчас его осуждать, когда он утонул.

— Куда утонул? — не поняла Верка.

— То есть умер… Ты лучше у матери спроси, куда она наш дом дела, который отец построил. А он ведь несколько миллионов стоил. Хватило бы, чтобы нам с тобой по отдельной квартире купить, и еще на жизнь осталось бы!..

— Мам! — заорала Верка. — Мам!.. Где ты там!!!

— Гав-гав! — поддержал Антип. Он жил в детской комнате и часами висел на дверной ручке.

Она появилась, большезадая, с плохо прокрашенными волосами и с подозрением в глазах:

— Ну чего тебе?

— А ты куда папусин дом дела? — поинтересовалась дочь.

— Какой дом?

— Который папуся построил для нас! Птичик говорит, что он несколько миллионов стоил! Я хочу отдельную квартиру!

Мать посмотрела на Анцифера глазами — гиперболоидами инженера Гарина, собираясь испепелить сына на месте.

— Что за разговоры! — наехала она.

Птичик улыбнулся:

— Да не страшно, мам. Давно уже! А дом ты, тетя Рая говорила, спустила на своего хорька Хабиба! Продала за копейки, так тебе кувыркаться с Хабибом хотелось! И Верка в тебя пошла! Хорошо, хоть она мужикам не платит!

— Да я тебя!..

Мать стала подпрыгивать на месте, но никто не понял, что это за ритуал такой новый.

— Ты чего, мам? — улыбнулась Верка. — Сейчас пол проломишь!

Она сделалась красной, и все продолжала подпрыгивать. Затем краснота перешла в бордовый окрас, спускающийся от лица к шее, от шеи к плечам.

— Ее замкнуло, — определила Верка. — Сейчас того!..

Анцифер поднялся со стула, подошел к матери и обнял ее:

— Ну успокойся, мам! Успокойся! Мы тебя все равно любим!

Тут и Верка подошла к матери и обняла ее крепко-крепко.

Неслышно из коридора нарисовался Соевый Батончик Иван Хабибович Оздем. Он втиснулся между братом и сестрой, крепко ухватив мать за подол.

Она перестала подпрыгивать и заплакала, да так горько, что омыла слезами всех своих детей. И столько от нее отошло несчастной жизни, что тела братьев и сестры покрылись мурашками и наполнились нервической энергией. Сначала Верка стала подпрыгивать, затем мать за старое принялась, а потом и Птичик с Соевым Батончиком не выдержали. Так они и подпрыгивали где-то с час, объединенные общим духом одной турецко-русской семьи.

А когда все успокоилось, она, вспотевшая и обессиленная, рухнула в кресло и вынесла приговор:

— Хабиб во всем виноват! Он меня с пути истинного сбил!

— Турок, одно слово! — горько вздохнула Верка. — И вот ведь — ни одного подарка за всю жизнь не сделал!

— Папа!.. — пролепетал Иван Хабибович Оздем.

— Ну ладно! — определился Птичик и пошел из комнаты. Вся семья двинулась за ним.

Обнаружили Хабиба запертым в туалете.

— Выходи, друг! — попросил Анцифер. — Выходи!..

— Эй! — поддержала Верка. — Твой, что ли, туалет?

Грозно рычал Антип, поддаваясь всеобщему агрессивному настроению.

Мать хлюпала носом, а Соевый Батончик поскребся в дверь, неустанно повторяя: «Папа, папа!»

На зов сына Хабиб покинул убежище и предстал перед семьей пленным.

— Все, — определил Птичик. — Все! — Хабиб поднял на него испуганные глаза, давно уже не похожие на спелые маслины, и ожидал от этого огромного подростка насилия. — Все, ты больше здесь не живешь!

— А где? — спросил Хабиб.

— Ну как где? — удивился Анцифер и уточнил: — У каждого человека есть своя родина. Там ему лучше жить! Где родился, там и пригодился!.. Давай, дорогой, собирай вещи!

Хабиб было к матери оборотился, протянув к ней худые руки, но та виновато отвернулась, совершая в очередной раз предательство.

Всей семьей собирали Хабибовы вещи, оставили только кальян на память о нем, а он сидел в кухне на табуреточке и глядел в окно на осень. В этой стране всегда осень, думал он, даже когда лето и зима.

Мать его ребенка достала с полочки турецкий паспорт и протянула мужу.

— Я провожу его! — вызвался Птичик.

Он взял чемодан с вещами отчима и пошел на выход. Как бычок на заклание, поплелся за ним Хабиб. Уже в дверях он вскинулся и спросил:

— А сын?.. Сын мой как?

— Как-как! — отшила Хабиба Верка. — Ребенок с матерью должен жить!

Анцифер шел по улице чуть впереди Хабиба и думал о том, что не всегда мальчик должен оставаться жить с матерью. Сам бы он предпочел остаться с отцом, но Нестор умер, не оставив вариантов.

— У меня нет денег на самолет! — признался Хабиб.

Анцифер оборотился и, немного подумав, решил:

— У тебя вид на жительство российский есть! Быстро найдешь работу, недели за две заработаешь на билет.

Хабиб кивнул, а потом неожиданно заплакал. Его густые, похожие на оливковое масло слезы капали на асфальт.

Птичик подошел к нему и сказал:

— Обними меня, я дам тебе силы!

И Хабиб обнял этого странного подростка и действительно ощутил прилив сил, он больше не плакал, а успокоенно дышал на плече пасынка.