Всякие страсти

– Ну, не беси меня, Любаша! – обиделся Быченко. – Приду домой, дам в глаз!.. В глаз дам, говорю!

– За что? – в ответ ему вопрос начальника колонии. – Я дома ночевал. Все могут подтвердить. Про остальное люди врут, не верь.

– Товарищ подполковник?..

– Не верь! – предупредил начальник. – Болтают злые языки. Завидуют чужому счастью. И больше ничего. И повода для утренней истерики не вижу.

– Есть повод, Александр Иванович, – выдохнул Быченко. – Докладываю: у нас ЧП.

– Прошу подробнее, – посуровел начальник.

– Такая штука… – пробубнил Быченко. – Осужденный Игнатий Бабарчак… Ну, в общем, он в заложники санчасть… похоже, сдуру, взял.

– Послушайте, капитан, – ответил начальник колонии. – Санчасть в заложники так просто, как вы говорите, сдуру взять никак невозможно. Она же деревянная. А вот людей в заложники нынче, увы, взять можно и берут. Докладывайте мне, по существу. Какое там количество людей? И не бубните… я, ей-богу, дома ночевал.

Дежурный офицер собрался с мыслями, подтянулся и по-военному отчеканил:

– Осужденный Бабарчак перекрыл входную дверь в здание санчасти. Сам сидит в коридоре с топором в руках. Кроме него в здании находятся пятеро больных зэков, санитар и дежурный врач, старший лейтенант медицинской службы Ломакин. Из телефонного звонка Ломакина известно, что Бабарчак объявил его и всех остальных заложниками.

– Злоумышленник сам парадом командует, или?..

– Сообщников нет.

– Бабарчак?.. – призадумался начальник. – Это тот, который смотрящий от братвы за четвёртым отрядом, срок восемь лет по хулиганке и к тому же туберкулёзник?

– Так точно, доходяга. Ему жить-то осталось по болезни, как говорится, два понедельника, а он в террористы!..

– И, что же дальше? – спросил, но уже с какой-то прохладцей, без интереса подполковник.

– Не знаю, – призадумался дежурный, однако, спохватился:

– Мы тут с товарищами посоветовались и решили, что надо бы использовать снайпера.

– Кого?! – взревел начальник. – Вы там обалдели, что ли?.. Какого снайпера?

– Но, как же поступить, товарищ подполковник? Вообще-то, я им тоже и как бы намекал, но ведь они меня не слушают.

– А вы хоть выяснили, чего этот придурок Бабарчак хочет?

– Конечно, выяснили, – рапортовал Быченко: – Он ничего не хочет.

– Как же так?

– А, вот так… Он чем-то по режиму провинился, и наш оперативник, по-видимому, сгоряча его очередного свидания с родными и лишил. Бабарчак, значит, и обиделся.

– Тьфу на вас, и мать вашу в качели! – сплюнул Александр Иванович. – Ну, так дайте вы ему свидание, а мне не морочьте голову! Хоть в воскресенье я могу спокойно выспаться?

– Так точно! – отчеканил капитан. – Извините, товарищ подполковник. Больше вас не потревожим.

– Раннее утро всё-таки, – упрекнул подчинённого Александр Иванович, намекая, дескать, не жалеете отца-заступника неблагодарные засранцы. Но строго наказал:

– По всем отрядам немедленно объявите, и отрядным начальникам под роспись, а я проверю, что если что-нибудь подобное ещё хоть раз произойдёт, то я все телевизоры из отрядов отберу и выброшу к ядрёной фене! Ишь, насмотрелись с экранов столичных новостей!.. И пусть все запомнят, у нас тут не Москва. Закон – тайга, медведь – хозяин. Всё понятно?..

– Понятно.

Повесив трубку на рычаг, капитан Быченко отёр со лба противный, липкий пот, не торопясь вышел на крыльцо, присел и закурил.

«А хорошо-то как, – подумалось ему. – Любаша на дежурстве и скоро сменится. И вечером я баньку протоплю. Погода нынче распрекрасная!»

Действительно в это августовское утро погода удалась на славу. Восходящее над Амурской тайгой солнце ярко светило с лазоревого неба и его огромный золотой диск не торопясь поднимался всё выше и выше. В воздухе не ощущалось ни дуновения и было на удивление тихо и даже душновато. Колония ещё спала. До общего подъёма оставались считанные минуты и никакого движения на территории не наблюдалось, за исключением… со стороны завода, дребезжа ржавым железом, катился подготовленный к атаке ассенизатор.

– Вот же, болваны, – хмыкнул капитан Быченко.

– Ну, что? – подбежал к нему раскрасневшийся Плющев. – Хозяину звонил?

– Угу, – кивнул Быченко.

– И, что?..

– Ай, всё в порядке. Он дома ночевал.

– Я не об этом, – поморщился оперативник и подсознательно проговорил привычное:

– Ты не верь. Врут люди. Злые на язык… Ты мне ответь, стрелять-то будем?

– Не-а, – отрицательно покачал своей башкой Быченко. – Стрелять не будем. И ничего не надо. Ни снайпера, ни этого вонючего…

Капитан показал глазами на подкатившийся к крыльцу автомобиль.

– А, как же быть? – смутился Плющев.

– Обошлось, – ответил Андрей Фёдорович. – Хозяин разрешил…

(Глава из романа Огненный Лис).

Санкт-Петербург. 1997 год.

Сыскные страсти.

Посвящается моему литературному наставнику, писателю и адвокату из конторы №33 Никите Филатову.