Всякая всячина 2015 №04

Ее концерты, которые Бейкер обычно составляла из песен на разных языках, были продолжением ее философии, выражавшейся в вере в расовую, национальную и религиозную гармонию. За это левая европейская интеллигенция любила ее пуще прежнего.

Однако всякий раз, как она появлялась на родине, ее философия терпела крах. В Америке Бейкер, которую во Франции почитали как национальную героиню, позволялось выступать только в клубах для черных. Ей не раз отказывали в обслуживании в ресторанах и гостиницах для белых. Она отвечала Америке тем же — отказывалась давать концерты там, куда не допускалась смешанная аудитория.

За вечный бой, который Бейкер вела с расовой сегрегацией, во времена разгула маккартизма реакционная американская пресса отплатила ей сполна. Журналист Уолтер Уинчелл, один из самых ярых сторонников сенатора Маккарти, умудрился связать ее имя и с коммунистами, и с нацистами. В результате в 1952 году, гастролируя в Буэнос-Айресе, Бейкер заявила репортеру: "США — не свободная страна… Они относятся к неграм, как к собакам". Припомнив ей это, в 1955-м представители иммиграционной службы США учинили Бейкер допрос с пристрастием, обвинив ее в антиамериканских настроениях и провокационных действиях.

Реванш Бейкер взяла при Кеннеди. В августе 1963 года в Вашингтоне она поддержала демонстрацию, организованную Мартином Лютером Кингом, а в октябре устроила "показательные выступления" на Манхэттене. Чтобы, как написала тогда New York Times, "петь, танцевать и бороться с предубеждениями".

И в старости Жозефин была очаровательна. В 70 лет она гарцевала по сцене лондонского "Палладиума" в тюрбане из страусиных перьев. Однажды она остановилась посреди представления и произнесла в зал: "О, мадам, вы смущаете меня. Да, да, вы, с этим маленьким биноклем. Пожалуйста, не смотрите в него. Не лишайтесь ваших иллюзий".

Давид РЮМИЛИН Три жизни Звездного Бога

Светланка поставила на стол блюдо с тортом, близнецы устроили спор за кусок с шоколадной розочкой, Анечка протянула ему нож… И тут сработали все сенсоры.

Корабль вошел в пределы системы Глизе 667 C. Радары уже прощупывали космос в поисках второй планеты, обращающейся вокруг этого красного карлика. Получив первую энергию от дежурных солнечных батарей, развертывались основные, ожил главный реактор, весь корабль просыпался от многолетнего сна, диагностировал себя, посылал ему отчеты.

— Сон, а ведь я видел сон! — сколько раз его отключали, он отключался сам, и не было никаких снов.

Неужели тридцать с лишним лет в выключенном состоянии на границе абсолютного нуля, как-то подействовали на наносхемы его мозга, оживив какие-то скрытые до того связи. Сколько было споров на Земле, можно ли считать человеком механизм с копией человеческого мозга. И вот этот механизм увидел сон. Электронная память мгновенно напомнила давно читанное «Снятся ли андроидам электроовцы?». Во сне он был человеком в человеческом теле, странное ощущение после стольких лет.

Диагностика завершена, автоматы заменяют отработанные элементы резервом, радары нашли планету, а мозг уже рассчитал траекторию. Полет близился к завершению.

То, о чем мечтали на Земле те, кого уже давно нет, мозг тут же подсчитал, сколько там прошло лет.

Скоро он увидит то, что так хотелось увидеть им.

* * *

Когда оно опустилось на священную гору, старый Хак испил чашу горькой грассы, упал на шкуры, и боги овладели им. Сначала они заговорили все сразу, и ничего нельзя было понять. Визгливый голос Фета сменял гортанный клич Госа и, наконец, хрипловатый голос Ту четко произнес: «дар». Племя замерло, дальше должно было прозвучать имя. Но боги долго еще переговаривались между собой, и лишь в последний миг, перед тем, как тело старца перестало дергаться, голос Фета выкрикнул: «Уна!»

Старый Хак погрузился в сон и все лица теперь повернулись к Уне. Кто, как молодой Гур, задумавший взять ее в жены, с жалостью, кто, с нескрываемой радостью, что боги выбрали не его. Только теперь, когда все глаза обратились к ней, девушка осознала, что ей придется распрощаться с братиком и сестричками, с матерью и подружками. По телу ее пробежала холодная дрожь.

Никогда не возвращались, принесенные в дар богам. Что с ними делают боги, берут ли себе в жены, или, превращаясь в злобных гррхов, пожирают их, как однажды сказал старый Гур, не раз провожавший их к богам. Скоро она это узнает.

* * *

Когда затих гул двигателя, полет почти в 28 световых лет закончился. Все прошло удачно, грянул торжественный гимн и голос генерального конструктора прозвучал не только в сенсорах Алексея, но и в динамиках, звук которых можно было услышать и за обшивкой бывшего корабля, ставшего первым домом на планете с пока еще условным названием Глизе 667 Cс.

— Поздравляю тебя Алексей, ты первый представитель человечества, ступивший на планету другого солнца.

— Не ступил еще Виктор Николаевич, — ответил Алексей виртуальному ГК, — но как раз собираюсь.