Всячина

Сергей говорил, а сам понимал, что говорит что-то не то. И ведёт себя не так. Вроде как бы оправдывается за что-то, или ищет какие-то объяснения, логичные и правильные, которые позволят донести до всех, что он тут — простой командировочный. Он просто возвращается в Москву после недели работы в этом городе. И девчонку эту, кстати, видит он в первый раз в жизни. И вообще — игры все эти, ролевые всякие и психотренировочные и прочие, они вовсе не по нему. Ему, столичному специалисту, все-таки уже тридцать пять. Не мальчик, в конце концов…

— Нет-нет, — запищала девчонка. — Никакого багажа! Я и в проходе могу! Там теплее!

И потащила, потащила Сергея, да так сильно вцепилась, что он тоже ускорился и оказался вдруг уже сидящим в кресле в обнимку со своим рюкзаком. А девчонка куда-то уже отбежала, и уже вернулась, и сунула ему в руку бутылку оранжевой фанты.

— Пей!

— Не люблю. Сладкое, газированное…

— Ну, вот… Опять капризничаешь.

Это он капризничает, выходит? Тут чёрт знает, что происходит. Тут какие-то порядки совсем странные. Тут, понимаешь… А она, блин-тарарам…

Но она уже скрутила крышку, поднесла бутылку к его губам, и он неожиданно для себя глотнул и раз и два… А фанта тут у них очень даже ничего. Вкусная. И такая апельсиновая-апельсиновая!

— Ну, вот. Ну, вот, — одобрительно кивала она.

— Как хоть тебя зовут? — опять спросил Сергей, но тут объявили посадку, и все с шумом снялись с мест, как стая ворон, спугнутая проезжающей машиной.

Начался общий шум и толкотня, выстраивание в длинную очередь, потом все потянулись к рукаву-кишке, через который загружают пассажиров в новые самолёты.

Вот уже и рюкзак его уместился на полку. Специально такой покупал, чтобы влезал, даже если набить хорошо.

По проходу, закрывая с щелчком крышки багажных отсеков, пробежала стюардесса.

— Ваше? — спросила она строго, ткнув пальцем в девчонку, стоящую в проходе. — На период взлёта и посадки уберите из прохода, пожалуйста. Не положено. Техника безопасности.

— Э-э-э…, — только сказал Сергей.

— Ага, ага, — сказала девчонка и скакнула к нему на колени.

Тут же обняла за шею и прижалась плотно.

— Молодца, сосед! — пихнул сбоку какой-то морячок в чёрном кителе и белой рубашке. — Не терялся тут. Ай, молодца!

Сергей повернул, было, голову, чтобы ответить как-то. Может быть, даже грубо. Потом подумал, что это же просто безобразие какое-то — на колени влезла, понимаешь! Потом ему стало тепло и даже немного приятно. И пахло от девчонки полынью и какими-то цветами — совсем не противно.

Двигатели завизжали, разгоняя лайнер.

Взлетели.

А как взлетели, так она сразу слезла с его коленей и присела на корточки сбоку на ковровой дорожке. Когда проезжали с питанием — снова забиралась к Сергею. А когда ходили в туалет — просто вставала, пропуская всех мимо. И снова садилась на корточки. Так, что только её макушка была видна над поручнем кресла. И ведь никто не обращал совершенно никакого внимание — вот что было самым странным. То есть, странным было всё. С самого начала — все странно. Но то, что странное не видел кроме Сергея никто — ещё страннее. Вот же, прямо как Алиса какая-то — даже говорить стал про себя страннее и страннее. Или там было — страньше? Ну, ничего, ничего. Будет ещё Домодедово. Будет наш московский контроль… Или на выходе теперь тоже без контроля?

На выходе контроль был. Крепкие мужички проверяли соответствие багажа талонам, смотрели, кто и что несёт с собой. Посмотрели и на рукав девчонки.

— Твоя, что ли? Ничо так, молодая, фигуристая, — одобрил один.

— Как хоть назвал-то? — поинтересовался тот, что постарше. — Что, никак ещё? Это ты зря. Имя должно быть у каждой зверушки. А тут все же целый человек. И неплохой, вроде. Может, и мне туда съездить…

Сергей тупо молчал. А девчонка вела его по переходам, толкала в электричку. И только уже на Павелецком открыла рот:

— Ну, куда теперь дальше?

— Дальше? — очнулся от ступора Сергей. — Кому — дальше?

— Нам. А ты про кого подумал?

— Нам? — опять тупо удивился Сергей.

— Хозяин, ты живёшь где? Эй! — она пощёлкала крепкими смуглыми пальцами перед его глазами. — Ты сейчас в порядке, хозяин?

— Хозяин?

А мимо шли люди. И никто не обращал внимания. Всем было совершенно всё равно. Москва — большой город. Очень большой. Тут всякое бывает и случается. Вот, мужик девчонку себе привёз из командировки. Кто-то, скажем, магнитики на холодильник, а этот — девчонку. Ну, что — всякое бывает. Раз в состоянии прокормить. Раз язык она, похоже, понимает, так чего бы и нет, в самом-то деле? Пусть себе…

Вечерело.

Конец времен

Надо было что-то решать. И решать надо было быстро. Без потерь, так выходило, не обойтись. Значит, начинается самое главное. Оно же — самое плохое. В том и есть задача настоящего командира, чтобы решить и приказать, кому умирать, а кому остаться в живых. Без командира все понятно: каждый сам за себя и за ближайших друзей. А если и погибнешь, так смерть эта за други своя, и еще на миру и смерть красна, и еще… В общем, никому не хочется погибать, конечно. Но если приходится, так хоть рядом со своими. И — побеждая.