Вся жизнь в послезавтра

Каким самозабвенным дураком я был! Вёл себя будто турист. Ощущал хозяином положения. Думал будто в любой момент смогу сделать ручкой и очнуться в замке построенном Женей для меня. Надо было бежать пока действительно мог это сделать. Но я медлил, тянул, не хотел заканчивать затянувшееся приключение. За что и поплатился. Приключение не закончилось. Не так быстро и легко. Совсем не так легко как хотелось бы.

Ретроспектива

Они опустились в отдалении, далеко за внешней линии защиты. Наверняка отступник уже понял, что разоблачён, но оставался небольшой шанс застать его врасплох и этим шансом следовало воспользоваться.

Своим присутствием они перекрывали наиболее предпочтительное для бегства направление. Неуютно себя чувствующая в роли комиссара и представителя чрезвычайного комитета по вопросам нарушения этики, Женя старалась держаться позади, вместе с остальным молодняком. Студенты института социологии, каждый из них в той или иной степени учился у Нофилиса. А сейчас они представляют чрезвычайный комитет. Их бывший учитель — преступник, нарушивший этический закон. Проблема насилия в том, что оно может быть исправлено только насилием. Это неприятно, но так и есть. Никто не хочет становиться комиссаром и выносить приговор своему товарищу, но все понимают неизбежность этого. И становятся и выносят и исполняют приговор. Пусть он ошибается, но всё равно остаётся человеком — товарищем и братом любому другому человеку на земле и за её пределами. Разве можно бросить товарища один на один с совершённым им преступлением? Разве можно оставить брата наедине с его заблуждениями? Это было бы слишком жестоко…

Взрослые приступили к вскрытию поставленной Нофилисом защиты. Волна света пронизанного миллионами вспыхивающих тут и там искр микровзрывов с трудом проламывалась сквозь мю-поле. Гигантские энергии сталкивались друг с другом. Конфигурация полей постоянно менялась превращаясь то в кинжал бьющий в уязвимое место, то в чудовищную палицу наносящую размашистый удар, а то и в щит — поставленная Нофилисом защита умудрялась не только пассивно обороняться, но и время от времени переходить в атаку.

Не менее жаркая битва кипела в информационной сфере. Слив большую часть своих разумов в единый кластер они, подобно гигантской волне накатывающей на берег, заливали собой любую щель, любую прореху в защите углубляя и расшатывая. Миллионы псевдоразумных вирусов в которых не найти и двух одинаковых атаковали информационные системы лаборатории. В тщетной попытке помешать перехватить контроль над информационной сетью отступник принялся разрушать каналы связи. Тысячи парящих на границы атмосферы сильфов падали вниз. Те их них, чьё место падения приходилось в точку противоборства сил вспыхивали как свечки, мгновенно распадаясь невесомым пеплом. Нофилис временно выключил лабораторию и её окружение из глобальной сети буквально разорвав и уничтожив ближайшие ячейки инфосферы.

Где-то не слишком далеко на пределе взвыли генераторы. Превратившаяся в разящий клинок волна света ударила по защитным полям и те лопнули выжигая рваную полосу чёрной земли на теле цветущего луга. Тотчас сверкнула вспышка света на холме, в расположении лабораторных корпусов. Оттуда стали подниматься клубы светло-зелёного дыма с трудом рассеиваемые ветром.

Гармакис и Лептис пошли вперёд. Застать Нофилиса врасплох не получилось. Значит придётся полагаться исключительно на грубую силу. Следы гигантских ног отчётливо отпечатывались на рыхлой, прожаренной в глубину до полуметра, земле.

Боль. Потому и пытка чтобы было больно. К слову не такая уж невыносимая боль, скорее неприятная. Терпеть можно, вот только было бы легче если бы знать заранее сколько придётся терпеть. И ещё чувствующий свою вину Галахад лезет с настырными извинениями. Стукнуть бы его как следует, да жаль некуда и нечем по большому счёту.

Собственно рыцарь не слишком виноват. Совсем не виноват, если говорить начистоту. Что за пренеприятнейшее занятие — винить себя самого. Вот уж действительно настоящая пытка!

— Можно что-нибудь сделать? — с затаённой надеждой мысленно попросил Андрей.

— Только ждать — вздохнул Галахад.

— Чего ждать?

— Рано или поздно ты умрёшь и, следовательно, возродишься.

— Значит придётся подождать — смирился Андрей — Проклятие на головы хитроумных гномов. А я думал они не принимали всерьёз мои претензии на божественное происхождение. Вот скажи: что это за фанатики такие которые считают нормальным казнить собственных богов? Да ещё таким изуверским и, что самое противное, медленным способом? Неужели их не пугает возможность моего возвращения и мести?

— Возможно они не верят в то, что сможешь вернуться.

— Значит казнят как бога, а в возращение не верят?

— Может быть рассчитывают на существование высшей справедливости?

— И они правы, проклятые хитрецы — скрипнул зубами Андрей — Сто против одного, что месть творца творением не этична и мне никто не позволит. Но как бы хотелось пройтись по этому муравейнику огнём и мечём и ещё раз огнём напоследок. Ты точно не можешь ускорить этот процесс?

— Без вариантов. Только ждать.