Вся жизнь — игра

Искренне любя Лучано, он тем не менее с любопытством и даже одобрением наблюдал, как эта роскошная женщина неуклонно прибирает Джерми к рукам. Старик не мог не восхищаться точной, безупречной работой, в чем бы она ни состояла.

Ни разу управляющий не сделал попытки вклиниться, помешать отношениям Лучано и Маргариты. Прекрасно понимал: это бесполезно. И, более того, — глупо. Потому что… противиться чарам такой кудесницы, такой «беллиссима» может только полный кретин.

И старичок искренне считал кретином… гениального изобретателя синьора Кайданникова.

— Буонджиорно, синьорина! — задребезжал в холле старческий голос.

Лучано вздрогнул и недовольно наморщился. Он только что взял Ритины руки в свои и хотел вдоволь насладиться этим ощущением. Да вот досада — помешал глупый старик!

А Маргарита обрадовалась:

— Что новенького, синьор Понтини?

— Новенькое, новенькое! — Джузеппе бодро шлепал по мраморному полу своими разношенными сандалиями, надетыми, как обычно, на босу ногу. Он размахивал полоской бумаги. — Новая русская пословица.

— О, коэлис! — закатил глаза Лучано. Это означало «О, небеса!» и выражало крайнюю степень раздражения.

Управляющий недовольство хозяина полностью игнорировал:

— Очень подходит к ситуации.

— Читайте же! — Маргарита заранее потешалась.

— Бабья краса без зубов, а с костьми сгложет.

— Без зубов? — Лучано невольно глянул на смеющийся, идеальный Ритин ротик. — Что за абсурд. Почему этот бред подходит к ситуации?

А Маргарита хохотала:

— Синьор Джузеппе, вы непременно должны быть тамадой на моем дне рождения. Ведь вы мне не откажете?

— Что такое тамадой? — деловито поинтересовался старик.

— Тамада — это праздничный диретторе.

— Согласен!

Лучано же занервничал.

— Вы его приглашаете тоже? — он надулся, засопел, как младенец. Как будто считал, что поздравить именинницу — его монопольное право.

— Я забыла вас предупредить, Лучано, — пожала плечами Рита. — Это будет вовсе не ужин тет-а-тет.

— У-у… — он был явно разочарован.

— Но ведь тридцать лет исполняется раз в жизни, — она никогда не скрывала своего возраста. — А посидеть вдвоем мы можем в любой день.

— Си! Си! — Лучано воспрянул духом.

Джузеппе же произнес, обращаясь ни к кому конкретно, в пространство:

— Женский ум лучше всяких дум…

— Кстати, Лучано, я хотела тебя попросить: не передашь ли мое приглашение и синьору Кайданникову? Мне самой не очень удобно. Я… не слишком хорошо знаю его…

Вот и опять: вроде соврала, а вроде и нет. Она ведь действительно не настолько хорошо знала Георгия, чтобы предвидеть тот или иной его поступок. Вернее — ту или иную выходку.

— Разумеется передам, си.

Лучано даже не акцентировал внимания на этой просьбе, не увидев в ней никакого скрытого смысла. Ну и кто, спрашивается, в этом виноват, кроме него самого?

Джузеппе же даже языком прищелкнул от восхищения, и тут же извлек из памяти еще один подходящий к случаю перл русской словесности:

— Баба не бьет, а под свой норов ведет.

Маргарита фыркнула и подыграла:

— Плут кто берет, а и глуп, кто дает!

Старик и женщина поняли друг друга. Как приятно, когда встречаются два умных человека, даже если это наносит ущерб бизнесу!

Помимо замыслов относительно Георгия, у Маргариты была лишь одна сложность: как «развести» Лучано с Костей, не дать им столкнуться лбами?

Если Кайданников видит ее то с одним, то с другим — это удачно. Пусть поревнует. А коли эти двое пересекутся — неизвестно еще, чем все кончится. Ведь они оба, в сущности, дети, хоть Джерми и старше более чем вдвое. Тут можно ожидать любого выплеска эмоций…

К счастью, Лучано теннисом не увлекался, и корт оставался Костиной епархией.

Мальчик оказался отличным тренером, умным и терпеливым. Спортивное мастерство Маргариты ощутимо росло благодаря его урокам. Да, именно так: у теннисной сетки он был ее учителем, а не наоборот.

Еще немного — и ей не стыдно будет вновь сразиться с Кайданниковым. Жаль, что Георгий больше здесь не объявляется!

— Да у нас все так играют! — небрежно отмахивался Константин от Ритиных комплиментов. — Женька Кафельников тоже ведь наш, сочинский. Пацаном на этих самых площадках и научился.

— Костя, а ты разве не мечтаешь прославиться?

— Зачем? — искренне удивился он. — Тоже мне радость: режим соблюдать, мамку по целому году не видать… Нет, спортсмен — не профессия.

— Очень любишь маму, да?

— Еще бы! Она у меня такая… Да вы скоро увидите — сами поймете.

— Да, совсем скоро. Осталось три дня.

После тренировки Костя, как водится, провожал Маргариту до входа в гостиницу.

Но — не дальше. Внутри была «территория» Лучано. Сопровождать Риту в бары, рестораны, концертный зал стало привилегией итальянца.

Чутье подсказывало Константину, что тут что-то не так. Он спросил — не предъявляя претензий, а просто уточняя обстановку:

— Вам неудобно, что вас… увидят в отеле в моей компании?

— Н-ну… — замялась она. Как все-таки не хотелось врать, а тем более этому искреннему доверчивому пареньку!

— Ладно. Ясно.