Вся жизнь — игра

Хорошо, что здесь хотя бы не было раздражающих запахов: по анфиладе комнат летал легкий хвойный сквознячок, впорхнувший сюда из соснового бора.

«Проветривают. Представляю, какая затхлость у них в подвале. А вдруг там еще и крысы». — Маргарита содрогнулась.

Еще одна дверь распахнулась перед ней сама собой: на этот раз — застекленная, тоже с витражом, как и окна.

Взору Маргариты открылась комната. Это был кабинет. В отличие от других помещений светлый и просторный, вместо штор — легкие строгие жалюзи. Белые стены представляли приятный контраст с черной конструктивистской мебелью. Всевозможная техника повсюду — от компьютера до прозрачной современной кофеварки. Ничто тут не напоминало о готике, все было принадлежностью двадцатого, а может, и двадцать первого века.

«Допрашивают, видно, с комфортом, — неприязненно подумала Рита. — Записывают показания на пленку и заносят данные в компьютер. Как говорится, служба быта на высоте».

Часть комнаты была отгорожена легкой ширмой на колесиках, как в жилищах японцев. Словно в теневом театре, этот полупрозрачный экран заслонял сидящего за столом человека.

«Наверное, сам босс. Прячет лицо, не желает светиться. Чтобы я потом его не опознала… Это хороший знак: выходит, у меня есть шанс выбраться отсюда живой».

Но ширма отъехала в сторону. Босс вовсе не думал скрываться и маскироваться. Он встал и шагнул ей навстречу.

И это был Георгий.

Глава 10 ЦВЕТ КОРОЛЕВСКОЙ МАНТИИ

Будь он неладен, проклятый токсикоз. Тошнота поднималась к горлу и мешала думать. А подумать было о чем.

Ситуация оказалась столь ошеломляющей, неординарной, неожиданной, что сознание отказывалось принять ее. Невозможно проанализировать абсурд, он не подчиняется законам логики.

Маргарита учащенно дышала, пытаясь справиться с дурнотой. А Георгий переводил взгляд с нее на изувеченного шпика-остряка, на хромающего шофера.

— Вы уже познакомились? — спросил он. — Это мои друзья.

— Ты хотел сказать — твои наемники?

— Нет, друзья. Настоящие, верные друзья. Оба, кстати, замечательные физики.

— А! Тогда, босс, прикажи своим наемникам… Ах извини, попроси своих верных друзей принести нашатырного спирта. У них в аптечке имеется.

Георгий кивнул — и друзья-физики исчезли так же быстро и послушно, как настоящие наемники, выполняющие приказ шефа.

Маргарита Солнцева и Георгий Кайданников — настоящий Георгий Кайданников, а не Юрасик — остались наедине.

Как жадно Маргарита ждала этой минуты, как мечтала о ней — а в реальности их встреча поставила ее в тупик. Нынешняя выходка этого непредсказуемого человека превосходила все предыдущие. Она была самой шокирующей, самой жестокой. И если за прежние коленца ей хотелось отомстить, расплатиться той же монетой, расквитаться, то теперь, наоборот, охватило оцепенение.

На этот раз Львица даже не выпустила когтей, погрузившись в полную апатию.

К такой реакции и Георгий, видно, оказался не готов. Ждал бурной сцены, криков, обвинений, взрыва страстей. А перед ним стояла неподвижная, равнодушная женщина, причем равнодушие было на сей раз не показным.

Он сделал попытку оправдаться:

— Я украл тебя, потому что… Потому что не могу без тебя жить. Совсем не могу. Ни минуты.

Она не ответила.

— Я всегда хотел завоевать тебя, победить — и не мог. Ты вечно ускользала.

Вновь лишь молчание было ему ответом.

— Рита! Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя, и всегда любил, с первой встречи, с первого взгляда!

На этот раз она отозвалась — устало, обессиленно, без тени радости:

— Что-то новенькое в криминальной практике. Похититель объясняется в любви заложнице.

Он опустил голову:

— Кажется, я совершил непростительную глупость.

Она не сказала ни «да», ни «нет». Поинтересовалась только:

— Когда же принесут нашатырный спирт?

День разгорался — а Рита спала. Она отказалась от предложенного завтрака, только глотнула минеральной воды и отключилась прямо в кресле, в готической гостиной, пробормотав слабым голосом:

— Оставьте меня в покое, пожалуйста.

И ее оставили в покое.

Радужный свет из разноцветных витражей падал на ее лицо и руки, и рождалось ощущение, что оранжевый отблеск согревает, а зеленый — холодит. И щекочут, перемешиваясь, желтый с фиолетовым.

И еще какой-то луч непонятной природы пробегал по ее телу, тревожа и лаская.

Когда-то знакомые художники рассказали ей, что существует невидимый цвет под названием «мадженто». Он не улавливается глазным хрусталиком, но воздействует на сетчатку, да и на организм в целом. А главное — он проникает в человеческую душу.

— Ну какой же он, какой? — допытывалась она.

— Словами не опишешь. Он есть у цветущего персика и цветущего граната. И еще — его излучает королевская мантия.

— Розово-оранжевый? Пурпурный? Красно-кирпичный? Какой?

— И то, и другое, и третье. Вернее — вокруг и того, и другого, и третьего. Как ореол, как аура.

— Посмотреть бы…

— На него долго смотреть опасно. Это цвет царственности и величия. Кто живет среди этих оттенков продолжительное время — начинает мнить себя выдающейся личностью. Избранным.