Вся власть Советам. Том 3

Больше вопросов по поводу введения военного положения не последовало. Быстро проголосовав этот пункт, наркомы перешли к решению следующего. А именно – о закупке на Украине зерна. Запасы его в Центральной России уже подходили к концу. Надо было думать о зиме. Хлеб у малороссов имелся – урожай 1917 года был богатым. Но продавать за «керенки» они его не хотели. Надо было предложить им мануфактуру, промышленные изделия, чтобы обменять на зерно. Из Германии к нам уже стали понемногу поступать промышленные товары, которые можно было бы у селян обменять на зерно. Да-да, натуральный обмен. А что поделаешь, если усилиями либеральных экспериментаторов деньги по цене приблизились к туалетной бумаге. В общем, у товарища Цюрупы, и у товарища Красина, появились новые заботы и вопросы, которые необходимо было срочно решать.

Сталин напомнил присутствующим, что зимой очень будет нужен уголь, который добывают в Донбассе. Предстояло решить и этот вопрос, потому что без угля города России попросту замерзнут, а фабрики и заводы остановятся.

Когда все наркомы были «озадачены», Сталин закрыл заседание, попросив остаться меня и товарищей Фрунзе, Тамбовцева и Дзержинского. Предстоял разговор о делах, о которых не всем полагалось было знать. А именно – о нейтрализации некоторых деятелей Центральной Рады и о спецоперациях, что требовалось провести, чтобы с корнем повыдергивать сорняки сепаратизма.

В деле борьбы с национализмами всех мастей проявление гуманности, как правило, идет только во вред. Мы в нашей истории сами были свидетелями, как недорасстрелянные после Великой Отечественной Войны бандеровцы с развалом СССР вновь выползли на свет Божий, и опять, как когда-то, махали своими желто-голубыми тряпками. Нет, таких старичков-бодрячков в форме УПА в этой истории не будет. Мы не должны позволить товарищу Сталину быть таким добрым. И кстати, надо заранее позаботиться о пышном некрологе для товарища Хрущева. Тот еще вампир. Как говорится в русской пословице, дурную траву – с поля вон!

18(05) ноября 1917 года. Утро. Александровск на Мурмане (Полярное).

Едва призрачный серый свет осветил воды Кольского залива, как невыспавшийся сигнальщик на британском линкоре «Глория» узрел внезапно появившиеся из-за сизой полосы тумана за островом Екатерининский неизвестные боевые корабли под андреевским флагом. Дистанция кабельтов десять, не больше, парадный ход в пятнадцать узлов, острые «атлантические» форштевни идущих уступом кораблей будто ножом режут гладкую, застоявшуюся в штиль воду. И андреевские флаги полощутся на ветру от быстрого хода…

Они прошли через Северное, Норвежское и Баренцево моря, циклоны, дожди, метели и шторма. Пришлось им пройти и через несколько линий британской блокадной завесы, подобно неводу растянутой в Северном море между Шотландией и побережьем Норвегии. Хотя какой там невод – скорее, тонкая паутина, пригодная уловить и опутать торговое судно будто жирную муху, но при этом не способная удержать германские подводные лодки, которые пронизывали ее насквозь, выходя на позиции в Атлантике. Для кораблей из XXI века – с их низким силуэтом, и камуфляжными узорами, не оставляющими за собой длинные хвосты черного угольного дыма – нетрудно было уклониться в сторону и укрыться от взора британских моряков, наблюдающих за горизонтом в обычные бинокли с непросветленной оптикой. Ко всему прочему, корабли из будущего видели на экранах радиолокаторов все, что происходило вокруг них в радиусе нескольких десятков миль, а британцы – нет. Добавьте сюда до кучи и то, что световой день в ноябре на широте Шотландии продолжался всего-то семь с половиной часов, а в темное время суток британские корабли становились слепыми как кроты. Прожектор способен осветить море максимум на несколько кабельтовых вокруг, а дальше для невооруженного глаза сгущается непроницаемая чернильная мгла, которая тем гуще, чем ярче был свет прожектора.

Конечно же, можно пойти напролом и прорваться на Север с боем. Но по политическим соображениям было бы лучше, чтобы британцы начали боевые действия первыми. Впрочем, даже нападая, они говорят во всеуслышание, что обороняются, а совершая акт агрессии, заявляют, что «тем самым они защищают цивилизованный мир от насилия этих русских варваров».

Благополучному походу помогла и погода. Как раз в это время Северное и Норвежское моря накрыл очередной циклон, пришедший из Северной Атлантики, дождь со снегом, шквалистый ветер, низкая облачность и волны, закрывавшие от чужого взгляда «Североморск» и «Адмирал Ушаков», будто ширмой. Трое суток «Североморск», как на качелях, взлетал и падал, преодолевая огромные океанские волны. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Военные моряки – хоть из двадцатого, хоть из двадцать первого века – к таким вещам люди привычные. Ни Иванов, ни Белли, ни Петров не были морскими офицерами «бульварного плаванья». Унтер Самохин тоже помотался с «Аскольдом» по морям, видал и Владивосток, и Сингапур, и Аден, и Дарданеллы в кровавой бане шестнадцатого года…