Вся моя жизнь

Я не понимала, как мне дальше жить. Я погрузилась в депрессию, снова начала спать по двенадцать-тринадцать часов в день, могла задремать даже на свидании и в театре, словно в приступах нарколепсии. Думаю, отчасти таким образом проявлялось глубокое экзистенциальное огорчение из-за отсутствия смысла жизни, томительного ожидания, когда же раскроется мое подлинное “я”, если оно вообще было.

Потом наступило лето, и папа отвез нас в Санта-Монику; оттуда была примерно миля до Оушн-Хаус, где мы когда-то проводили лето. Через Афдеру я узнала, что мне предстоит осенью подыскать себе собственное жилье и начать содержать себя самой. Для моих двадцати лет – вполне резонное требование, но я понятия не имела, что буду делать, и запаниковала.

Несколько лет назад Хосе (друг Гоя, испанец, позже – мой любовник) вернул мне письма, которые я писала ему по-французски тем летом из Малибу, и по их содержанию можно судить о состоянии моей души:

Любимый, я страшно подавлена, не вижу никакого смысла в дальнейшем; в конце концов, зачем бороться, если жизнь всё время вставляет палки в колеса и разлучает нас с теми, кто нам дорог, чтобы мы стали совсем несчастны. В такие моменты я начинаю горевать безо всякой видимой причины, мне кажется, что счастья и успеха в жизни не будет уже никогда. Что делать, не знаю. Я ничего не соображаю, словно после наркотика. Афдера (папина четвертая жена) повторяет вслед за ним, что я “их ужасно разочаровала”, что я “ленивая”, “легкомысленная”, “слабая” и т. д. Вряд ли я такая уж плохая, но, может, она и права. У меня есть всё, а я не делаю ничего. Есть рояль, но я не умею играть. Есть итальянские книги, но я не умею читать. Не умею рисовать. Меня вообще ничего не интересует, и, видимо, такой и останусь на всю жизнь!

И позднее в другом письме:

Афдера чуть ли не заявила мне, что больше не намерена оставаться с моим отцом, что у их брака “нет будущего” и ей кажется, что с Лорен Бэколл ему будет лучше. Мне тоже так кажется, и я думаю, ей надо немедленно уйти, чтобы могла приехать мисс Бэколл.

Многие молодые люди страдают от такой же беспросветной тоски и опустошенности, не зная, как распорядиться своей жизнью. Все мы хотим видеть перед собой цель, которая придает смысл нашей жизни. Если ее нет, мы начинаем винить себя, считаем себя чем-то вроде мусора, который запросто можно выбросить на помойку. Мое чувство одиночества и отчуждения выливалось в сонливость, булимию, заурядность в поведении. Другие пытаются убежать от действительности с помощью наркотиков, эпатажа, алкоголя и сверхбыстрой езды на машине, чтобы убедиться в собственном существовании – иначе они не ощущают своего “я”.

Но где-то в середине лета, когда всё выглядело совсем безнадежно, счастливый случай наставил меня на путь истинный. Всегда надо быть готовым к случайностям – как говорит Билл Мойерз, “Бог использует случайные стечения обстоятельств, чтобы оставаться инкогнито”.

Глава 9 Переломный момент

Способность творить – это величайший дар, который приближает нас к божественному. Когда ты творишь, то живешь не ради себя, а ради чего-то внешнего, цвета становятся сочнее, звуки – ярче, ты чувствуешь прилив энергии; для сценической работы это сильнодействующий фактор.

Трой Гэрити, мой сын, актер