Всеволод Бобров

Представляет интерес и ещё один фрагмент из книги Салуцкого: «В тот раз, в Омске, Дмитрий Богинов так и не увидел Всеволода Боброва воочию. И летом 1945 года, когда впервые после войны пришёл “поболеть” на московский стадион “Динамо”, не узнал в высоком, атлетически сложенном форварде ЦДКА своего бывшего товарища по ленинградским футбольно-хоккейным командам. На трибунах только и говорили о Боброве, однако в сознании Богинова этот великолепный нападающий никак не ассоциировался с маленьким Севкой довоенных времён. Лишь позже кто-то из ленинградских футболистов сказал, что это и есть тот самый Севка. И встретившись с Бобровым после одного из матчей, Богинов с изумлением понял, какого “маломерка” он вычеркнул из списка призывников 1942 года».

Дмитрий Николаевич Богинов был человеком незаурядным, с яркой судьбой. Будучи всего на четыре года старше Всеволода Боброва, к началу войны он прошёл уже немалую школу жизни.

Друживший с ним ведущий хоккейный журналист 1960—1970-х Евгений Рубин в своей книге «Пан или пропал!» писал: «Богинов рождён матерью-француженкой, неизвестно как занесённой Гражданской войной в Россию, и русским отцом, давшим сыну свою фамилию, но, кажется, никогда им не виденным. Он вырос на улице и к отрочеству успел стать своим в блатной среде нескольких городов, где был известен по кличке “Жид”. Живя в Ленинграде, начал играть в футбол и приглянулся легендарному Михаилу Бутусову, тренировавшему местное “Динамо”, но не проявил себя в спорте, так как угодил за решётку. Бутусов вытащил его из тюрьмы, и вскоре парень ушёл на фронт.

В разгар войны, не знаю уж за какие грехи, его отправили в штрафной батальон. И лежать бы ему уже тогда в земле, как едва ли не всем остальным штрафникам, если бы не вызволил его легендарный военачальник Рокоссовский, знавший его, запомнивший и взявший к себе шофёром.

Закончил он войну капитаном, командиром танкового батальона. Как-то, когда я был дома у Богинова, он открыл ящик кухонного стола, и там я увидел груду орденов и медалей, которые он никогда не носил. После победы он демобилизовался, попробовал вернуться в спорт, в футбол и хоккей, но без всякого успеха. Надо было чем-то заняться, и он поступил в ленинградскую школу тренеров».

На советско-финляндскую войну Богинов попал прямо из лагеря. Получил на ней орден Красной Звезды. И это при том, что начинал в штрафниках.

Случилось Богинову оказаться в штрафной роте и в Великую Отечественную. Произошло это под Сталинградом. Будучи командиром танковой роты, он подавил вражескую пушку, а заодно, придя в ярость от увиденных повешенными соотечественников, искромсал гусеницами находившийся рядом коровник, в котором оказались раненые немцы. Попал под трибунал...

И вновь в штрафниках заслужил орден Красной Звезды. А всего таковых у него было четыре.

Начав с работы с молодёжной хоккейной сборной Ленинграда, в 1955 году, ещё не имея должного опыта, Богинов возглавил команду класса «А» горьковское «Торпедо». За восемь сезонов под его руководством волжане из аутсайдеров превратились в стабильно выступающую команду. Взлёт «Торпедо» случился в 1961 году, когда автозаводцы завоевали серебряные медали и стали финалистами Кубка СССР. Любимым учеником Богинова был вратарь Виктор Коноваленко — будущий двукратный олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира.

В 1963-м Дмитрий Николаевич взялся с нуля создавать киевское «Динамо» и за два сезона вывел команду в класс «А». Отработав пять лет в столице Украины, он несколько сезонов пытался «реанимировать» московский «Локомотив», а поняв тщетность этих попыток, в 1976 году вновь с нуля принялся создавать «Торпедо» (Тольятти) и сумел заложить базис для развития этой в дальнейшем успешной команды.

Тренировал Богинов вторую и молодёжные сборные СССР, а в 1966 и 1968 годах ведомая им студенческая сборная СССР становилась победителем турниров универсиад. Накопленный опыт пригодился Дмитрию Николаевичу в работе на посту председателя Федерации хоккея РСФСР, которую он возглавлял с 1979 по 1987 год.

Годами верного служения хоккею заслуженный тренер РСФСР и УССР Дмитрий Николаевич Богинов заработал репутацию самобытного наставника, великолепного психолога, умеющего создать в командах творческую обстановку.

Человек светский, общительный и остроумный, понимавший толк в коньяке, любимец женщин (он отвечал им взаимностью, женат был трижды), Богинов свободно владел французским, изъяснялся по-немецки. Был членом Союза журналистов, владел и специальностью слесаря-инструментальщика. Единственное, чему Богинов так и не научился, — это сносить высокомерное отношение со стороны партийного и административного начальства, не терпел невежественного вмешательства в тренерскую деятельность.