Всевидящее око [Чернее черного. Всевидящее око. Работа для гробовщика]

— Какая жалость, что я не могу принять в этом участие, инспектор. Иначе потом пришлось бы лететь галопом на Лэнсбэри Террас, а это может быть неверно понято и произвести нехорошее впечатление. Но вам повезло: в кухне сидит мой шурин, греется у огня, потому что застудил голову. Он с радостью вас проводит и будет свидетелем. — Боулс умолк, многозначительная ухмылка искривила его тонкие губы. — Не потому, что мы с вами не доверяем друг другу, но я хорошо знаю, что господа из полиции любят, чтобы их сопровождали, это всегда к лучшему на случай недоразумений. Войдя в дом, скажите только: «Мистер Лодж, нас прислал мистер Боулс». — И он покажет все, от чердака до подвала. И будет очень рад этому, — язвительно добавил гробовщик.

— Отлично, так и сделаем, — инспектор Люк не скрывал своего удовлетворения. — Встретимся после представления.

— На эту тему, инспектор, шутки неуместны, — совершенно искренне возразил тот, качая сединами. — Это моя профессия, и я отношусь к ней спокойно, но для покойного джентльмена это дело весьма серьезное. Тут не до смеха.

— В самом деле? — Чарли Люк натянул пальцами кожу на лице, так что даже проступили черепные кости.

Джесси вздрогнул и побледнел, как мел.

— Не считаю это хорошей шуткой, — сурово произнес он и отвернулся.

В кухне они действительно застали Лоджа, но тот был не один. Навстречу им из глубокого кресла напротив поднялся Кэмпион.

— Я видел, что вы с ними разговорились, потому пошел вперед и вошел через контору, — пояснил он. — Лодж говорит, что вчера вечером ему подлили в выпивку какую-то гадость.

В тростниковом кресле покоилось воплощение несчастья и муки, вращая мутными глазами. Лодж в своем лучшем костюме и гамашах был без воротничка и весь растрепан. Зол он был необычайно.

— От бокала «Гиннеса» и двух кружек портера чтобы я свалился с ног, это я-то! — возмущался он. — Отключился полностью. Как очередной клиент моего свояка, и чувствую себя сейчас точно также. В этом весь Джесси: треплется о покойной сестре, так что слезы из глаз, а потом подливает какой-то отравы… И это в своем собственном доме! Даже женщина, так сказать, беззащитная женщина, не решилась бы на такое свинство.

У сержанта Дица этот взрыв неожиданно нашел отклик в душе.

— Позвольте пожать вашу руку, — с чувством произнес он. — Здорово сказано.

Лодж, несмотря на свое состояние, явно был доволен.

— Очень рад познакомиться, — заявил он, протянув новому знакомому пятерню с пальцами, напоминавшими сосиски. Кэмпион, поглядывая на инспектора, заметил, что того развеселила эта сцена, и поспешил представить их друг другу.

— Ничего тут нет, — сообщил Лодж Дицу. — Я перерыл его поганое заведение, и все на месте, до последнего воскового цветочка. Ей-богу, не знаю, чем этот старый жулик промышляет, но это что-то сверхъестественное.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Кэмпион.

— Человеческого языка не понимаете? — укорил Лодж. — Это не имеет ничего общего с делами по ту сторону улицы. Ради Бога, посидите спокойно, если в вас есть хоть капля жалости. Меня сегодня мушиная возня и та убивает.

Когда все расселись, он пояснил:

— Джесси проворачивает что-то необычное, не имеющее ничего общего с рытьем могил и семейством Палинодов. — Это стало ясно, как только от него пришло письмо. Джесси хочет, чтобы переполох у Палинодов поскорее кончился и чтобы фараоны… приношу свои извинения, мистер Диц, и вам тоже, инспектор… и чтобы полиция занялась своими делами, принимая поздравления, а он мог бы и впредь заниматься своими делами. Для того он и писал, старый козел.

Лодж уже собирался стукнуть кулаком по столу, чтобы подчеркнуть свои слова, но вовремя удержался.

— Ему в голову не пришло, что мой хозяин займется этим делом официально, и тем более не рассчитывал, что я заявлюсь к нему с дружеским визитом. Когда я возник на пороге, он так уставился на меня и мой чемоданчик, что я и говорю: «Тебе нужно подвязать челюсть, братец, если хочешь придать лицу милое выражение». Разумеется, он тут же взял себя в руки и распер рот до ушей. Воображает, что для Роули я стану богатым дядюшкой — ведь пиджак мой пошит из добротного твида и я пользуюсь дорогим одеколоном.

Он быстро приходил в себя, черные глазки в складках жира постепенно обретали прежний блеск. Кэмпион, заметив на лице Люка явный интерес, понял, что они напали на нечто действительно необычное.

— Он нас заманил, — продолжал Лодж, набираясь сил. — Заманил сюда, делая вид, что ему есть что сказать. Видимо, есть, но немного. Мы еще в конторе рассматривали снимки могилки бедняжки Бетти, а я уже все у него выудил.

— О чем он говорил? О скачках? — вдруг прервал Лоджа Кэмпион, и все трое уставились на него.