Всевидящее око

Всё внутри Кайдлтхэ оборвалось. Она теперь не только слепа, но и невидима для соплеменников, как для Трибунала, так и для Элидирга. Отныне для них она мертва. Враги и друзья почтут её погибшей и прекратят всяческие поиски. Аль хоть и жив, но ничего не смыслит в магии. Ему не по силам передать весть Мастеру. Древний демон пришельцу также не подвластен. Потому помощи ждать больше не стоит. И всё же через пятнадцать дней Аль окажется в руках гильдии. Если ему повезёт, то… Но за это время может случиться всякое. Теперь она сама не уверена, выдержит ли пытки и издевательства. Проклятый кристалл, проклятые ардары!

Ужас на мгновение парализовал Кайдлтхэ, и она не сразу сообразила, что осталась без одежды. Пираты стащили доспех из тариалда и платье. Даже золотые серёжки сорвали. Нагота обострила чувство незащищенности и уязвимости. Обида и стыд пожирали душу. Похотливые твари видели её нагой, касались её тела грязными руками! Кайдлтхэ едва сдерживала слёзы. Умом понимала: нельзя давать волю своим слабостям, да только сердцем отказывалась принять эту великую несправедливость.

Девушку посадили в яму, выложенную грубо отёсанным камнем. Сырость и холод давали о себе знать. Д'айдрэ мелко вздрагивала. И всё же старалась взять себя в руки, прогнать прочь отчаяние. Она сильная и гордая. Кто для неё те ничтожные гойхэ? Черви, пожиратели падали. Она выше их, а потому не станет давать псам повод для торжества.

Время опять застыло. Кайдлтхэ восстановила дыхание, успокоилась. Вновь попыталась войти в состояние полусна. На этот раз получилось, но проклятый кристалл забрал слишком много сил. Дрёма медленно обволакивала тело. Разум погружался в чуткий сон. Подсознание отключилось. Д'айдрэ отдалась на милость судьбе. Так она просидела до утра.

Глава 16. Замок Мидрайг

Видения и сны умирали в чёрной бесконечности. Тёмно-кровавые картины походили на жуткие ночные кошмары или галлюцинации. Мир обернулся беззвучными тенями, исчезающими во враждебном сумраке. Сознание, отравленное мукой и ненавистью, напрочь отказывалось воспринимать действительность. Всюду мерещились зловещие порождения царства смерти.

Алексей долго не мог понять, спит он или бодрствует. Дикий коктейль чувств и впечатлений опьянил, лишил опоры и выбил землю из-под ног. Следопыт тщетно пытался привести мысли в порядок, собрать воедино. Ясность разума возвращалась медленно, тесня безумие и воскрешая боль.

Казалось, он сошёл с ума или напился вдрызг. И теперь горькое похмелье давало о себе знать. Ныло плечо. В который раз Алексей пытался убедить себя в том, что видит всего лишь дурной сон, да только всё зря. Вот он, сидит закованный в цепи в холодной утробе каменного сарая. А Кайдлтхэ…

Откуда-то из тёмных глубин подсознания нахлынула волна ненависти. Он принялся выдумывать всевозможные кары, которые обрушит на ардаров, их вожака и проклятого Меодолана вместе с Шидельротом. С невероятным наслаждением попаданец представлял, как будет рубить мерзавцев, отсекать детородные органы, сносить головы, ломать руки и ноги, вспарывать животы и выпускать внутренности, как нечестивцы станут корчиться в нечеловеческих мучениях, истекать кровью и молить безжалостного мстителя о быстрой смерти.

Эти кровожадные мысли доставляли Алексею необыкновенное удовольствие. Медленно, но верно он превращался в мясника. Кайдлтхэ взывает к отмщению. Только кровь врагов способна смыть позор плена. Следопыт не мог, не имел права поступить иначе. Да и ардары не заслуживали иного. Они дикари, закон им не писан. Таким свойственны похоть, обжорство и пьянство. В том нет ничего необычного. Невольно вспомнился разговор между Яром и Меодоланом.

Д'айдрэ… высшая раса… Они мнят себя венцом эволюции. Все остальные – пыль на их сапогах, жалкие ничтожные черви, недостойные сострадания. Мироощущение первородных строилось на этом посыле. Ни о какой любви к ближнему, взаимопонимании и примирении речь не шла. Возможно, они и способны любить друг друга, питать к соплеменникам тёплые чувства, только Алексей всё больше в том сомневался. Даже Кайдлтхэ прятала эмоции под маской холодности и отстранённости. Лишь иногда нечто человеческое пробивалось сквозь ледяной панцирь напускного равнодушия. Казалось, она стыдилась тех редких порывов души, воспринимала их как проявление слабости.

Не секрет, в гойхэ изначальные видели низших существ, врагов, возможных могильщиков собственной цивилизации. Отдельные личности вроде Элидирга не могли изменить привычный ход вещей. Да и гойхэ платили д'айдрэ той же монетой. Д'айдрэ стали для них воплощением абсолютного зла и потаённых страхов. Жизнь Дэорума многие века балансировала на грани тотальной войны, и только чудо удерживало планету от великого кровопускания. Но злоба и ненависть не могли множиться вечно. Всему настаёт конец, даже невыносимым мукам и страданиям.