Всевидящее око

Мерзкая погода, дождливая и холодная, угнетала и без того до крайности расстроенного, разочарованного следопыта. Он не ждал от Айльтмэрда великодушия, сострадания и сочувствия. Маг оказался весьма меркантильным субъектом. Ты – мне, я – тебе. А разве иного следовало ожидать? Главный иеремит никому ничего не должен, великому герцогу в первую очередь. Это ему, Алексею, требовалась помощь, это он по собственной воле явился в храм. И всё бы ничего, но просьба… Нет, даже не просьба, почти приказ обескураживал и ставил в тупик. Наверняка Айльтмэрд знал многое, но обмен выходил абсолютно неравноценным. От попаданца требовалось убить человека, пусть подонка и редкого негодяя! Однако он не сделал ни Алексею, ни Кайдлтхэ ничего дурного. А следопыт почти без колебаний согласился. И ведь взял же кристалл, не запротестовал. И какой в этом прок? Кайдлтхэ… Ей всё равно. Для неё Феригморд Волчья Голова всего лишь один из множества мерзких гойхэ, чьи помыслы зловонны, а поступки отвратительны. Отчасти великий герцог понимал д'айдрэ, и всё же никак не хотел с ней согласиться.

Копарь растерялся. Заветная цель близка, на пути осталась последняя преграда – смерть человека, пусть и не самого лучшего. Какой выбор сделать? Да и уместно ли говорить о выборе?

Кайдлтхэ чувствовала сомнения и колебания спутника. Эта нерешительность, почти слабость, воспринималась серокожей как нежелание помочь разгадать тайну предыдущего воплощения, найти убийцу бывшего возлюбленного, завершить древнее противостояние добра и зла. Но можно ли творить добро, совершая зло?

Споры и скрытые обиды заставили принять половинчатое решение. Договорились отыскать Феригморда, а далее действовать по обстоятельствам. Возможно, придётся заключить с ним союз и сообща выступить против иеремитов. Не исключено, что к тому времени удастся найти иное решение, отыскать другой путь. А если ничего не получится и Волчья Голова окажется и впрямь отпетым негодяем, то… Алексей не хотел думать об этом и всячески гнал от себя мысли о заказном убийстве. Он достаточно пролил крови в Дэоруме и не находил в этом ничего возвышенного. Наоборот, чужие смерти отягощали душу, камнями на шее тянули ко дну. Гибель врагов не приносила радости. Насильники, убийцы, грабители… существа подлые, но всё равно они люди. Вид поверженного неприятеля жалок и отвратителен. Неестественно вывернутые конечности, выпущенные внутренности, пробитые черепа, разбросанные мозги, отрубленные головы, полуоткрытые рты, восковые лица, залитые кровью… Это зрелище вызывает только сожаление да отвращение…

Рамтрэл встретил всадников неприветливо. Жители показались Алексею излишне хмурыми, почти враждебными. Может, этот вывод определила непогода, или настроение следопыта стало тому виной. И всё же во взглядах горожан чувствовалась некая настороженность и нервозность. На пришельцев смотрели, как на живых покойников. Наверняка многие прослышали о походе д'айдрэ в храм иеремитов. И если они вернулись целыми и невредимыми, то здесь наверняка что-то не так. Эти догадки, помноженные на нелепые слухи и всякие небылицы, рождали самые невероятные представления.

В остальном город мало изменился. Все спешили завершить строительство до первого снега. Народ суетился, работал до позднего вечера. Напивался в меру. Иногда от скуки и однообразия лесной жизни устраивал лёгкий мордобой. Слава богам, до смертоубийства не доходило. Визит двух необычных путешественников внёс некоторое разнообразие в серую и унылую повседневность. Многие не только судачили о тайной цели прибывших, но и живо обсуждали скрытые под доспехами женские прелести серокожей. Иные в том деле настолько преуспели, что с убеждением очевидцев рассказывали о любовных умениях изначальной.

Кайдлтхэ решила вновь остановиться у знакомого торговца. Лавочник несколько удивился возвращению странников. Похоже, он давно их похоронил. Маленькая мечта Алексея наконец-то сбылась. Он обогрелся у очага, высушил промокшую одежду, поужинал и выпил кубок вина. На душе сразу потеплело, заботы и тревоги отступили. Усталость валила с ног, глаза закрывались сами собой, и великий герцог поспешил улечься на лавке.