Всепожирающий Молох

Александр Кравцов Всепожирающий Молох

«Коль возникнет пред тобой старец немощный, девица миловидная иль чадо безгреховное – не верь глазам своим, ибо врут они. Выжидают сие монстры мгновения, дабы впиться жвалами своими в плоть твою, да испить крови твоей. Будь твёрд в намерениях своих, отринь сомнения и вопросы, да ступай смиренно по истинному пути, благословлённому Отцом, да Матерью. Цель твоя – свята, а методы – благочестивы. Инакомыслие – греховно, ибо ведёт в чертоги блуда духовного. Отринь всех демонов, шепчущих над ухом твоим напутствия юродивые, стремящиеся сбить тебя с пути истинного, заложенного Предками твоими. Отец – твой пастырь, Мать – твоя кормилица. Ты – посланник, ставший верным инструментом в руках их, светочем, способным рассеять тьму и раскрыть истинные лики обитающих в ней тварей…»

Одна и та же мантра, словно заклинившая виниловая пластинка, звучала репитативным эхом в голове Человека. Он очнулся на холодной деревянной скамейке в центре просторной площади, среди множества таких же «лежбищ». Глаза медленно окинули пространство вокруг. Вокзал. Странный. Железнодорожный, судя по всему. С перроном и многочисленными лавочками. Только все они были пусты. Человек оказался совершенно один.

Никогда прежде он не видел ничего подобного. Архитектурные мотивы были ему знакомы, но подобная компоновка казалась какой-то инородной, чуждой памяти и зрительному восприятию.

– Аууу! Есть кто живой?! – после нескольких попыток докричаться до окружающих, Человек убедился, что никого кроме него рядом действительно больше не было. Абсолютная пустота. Всепоглощающая тишина. Пробирающее до дрожи одиночество. И отголоски этих странных фраз, шныряющих в голове.

Внезапно тишину разорвала зазвучавшая сирена. Человек встал со скамейки. Обернувшись, он увидел вдалеке ещё одного Спящего, дрожащего то ли от холода, то ли от сведённых судорогой мышц.

– Эй! Вы меня слышите? – реакции не последовало. – Не знаете, что это за место?

Мужчина лежал, сжавшись в клубок, и не обращал никакого внимания на слова, брошенные в его сторону. Минуту назад тут точно никого не было. Человек был в этом уверен. Но как он тут оказался? И был ли сам Человек здесь прежде? Самые страшные кошмары – неотличимые от реальности. Этот случай являлся как раз одним из таких. Стёртая грань между сном и явью порождала вопросы, противоречия, конфликты, состояние абсолютного внутреннего хаоса и смятения.

Солнце слепило глаза. Срывающийся снег оседал на коже. Если на дворе была зима, то Человек демонстрировал бессознательный вызов погоде: спортивные штаны, лёгкие кеды, да футболка – вот и вся его «кожа». При этом холод не чувствовался, а снег, ниспадавший на лицо и руки – отказывался таять.

Шум информационного табло отвлёк Человека от мыслей о странностях местного климата. Строчки с расписанием движения составов декламировали неумолимое «отложено» и «отменено». Что это могло означать на пустынном вокзале с отсутствующими поездами и пассажирами – оставалось загадкой. Тревожная неизвестность пропитывала воздух.

Подул ветер и пронёс мимо поток обрывков газет. Человек схватил один из фрагментов. «Инакомыслие – греховно…» – небольшая фраза, написанная на кусочке бумаги, спровоцировала острую боль в голове. Мысли стали хаотичны, словно их, будто разбегающуюся в стороны паучью стаю, попытались выжечь напалмом. Громкоговоритель пробудился ото сна, только на этот раз не сиреной, а тональным набором старой телефонной сети. «Отринь сомнения… Ступай смиренно…» – кольнуло в человеческой подкорке. Пойманный газетный обрывок вспыхнул и обратился в пепел, опалив руку.

И вновь сирена. Теперь уже более протяжная. Страшный звук. Человеку он был знаком. Звук гостей. Гостей, как правило, нежелательных. Гостей, не спрашивающих, можно ли войти. Ещё несколько незнакомцев появились на площадке. Один из них лежал неподвижно в дальнем конце. Другой, что поближе – сидел спиной к Человеку, недалеко от него, обхватив ноги, и что-то мычал, покачиваясь взад-вперёд.

– С тобой всё в порядке? – Человек медленно подошёл к пошатывающейся на скамейке фигуре, попытавшись вступить в диалог, но не был удостоен ответа. Казалось, мычащий мужчина не обращал ровным счётом никакого внимания на чаяния «достучаться» до него. Но Человек был настойчив, подойдя ещё ближе и протянув руку в сторону мужчины, едва коснувшись его плеча своей ладонью. Неспешно. Без резких движений. Тщетно.

Заревевшая вновь сирена свела на нет плавность движений и Человек вздрогнул, а вместе с ним и сидящий рядом «предмет» его интереса обернулся, представ во всей красе с обезображенным лицом и раздробленной челюстью. Мычания продолжались. Человек, шокированный увиденным, попятился назад, но тут же упёрся в нечто другое. Нечто обожжённое и с оторванной кистью.