Всемирный следопыт 1926 № 11

Когда я был в Клондайке, умер отец, и бремя семьи пало на мои плечи. В Калифорнии тогда времена были скверные, и я нигде не мог найти работы. Подыскивая какое-нибудь занятие, я написал «Вниз по реке», но оно не было принято.

Послав это произведение в редакцию, в ожидании ответа я написал большой роман для агентства, поставлявшего в газеты фельетонные романы, но и он был отвергнут. И вот так, в ожидании очередного отказа, я все писал и писал.

Наконец, какой-то калифорнийский журнальчик взял один мой рассказ и заплатил мне за него пять долларов. Вскоре после этого редактор «Черной Кошки» предложил мне сорок долларов за рассказ. Затем счастье улыбнулось мне, и я понял, что мне не придется таскать на своей спине кули с углем, чтобы заработать кусок хлеба, хотя я когда-то таскал их и, если понадобится, опять буду таскать.

Моя первая книга была издана в 1900 году («Сын волка»),

Я мог бы заработать газетной работой гораздо больше денег, чем зарабатывал; но у меня было достаточно здравого смысла, чтобы не сделаться рабом этой человекоубийственной машины, так как таковой я считаю газету для молодого писателя, еще формирующегося. И только, когда я крепко встал на ноги, как беллетрист, я начал писать для газет.

Я верю в регулярную работу и никогда не дожидаюсь вдохновения. По темпераменту я не только беспечен и беспорядочен, но еще и меланхолик: но я сумел все это в себе побороть. Дисциплина, привитая мне в матросские годы, пустила глубокие корни. Может быть, годами, проведенными на море, об'ясняется также и то, что я сравнительно мало сплю: всего на всего пять с половиной часов в день; и я теперь никогда не «полуночествую».

Я очень люблю спорт и с наслаждением занимаюсь боксом, фехтованием, плаванием, верховой ездой, парусным спортом и даже пусканием змеев. Хотя я по натуре горожанин, но я предпочитаю скорее жить близко к городу, чем в нем самом. Впрочем, лучшая, единственно естественная жизнь, конечно, жизнь среди природы…

Джэк Лондон — устричный пират.

Отцу Джэка часто не везло; всякое дело, за которое он принимался, кончалось неудачей. Тогда взоры семьи обращались на подростающего Джэка.

Порасспросили двух-трех знакомых, и один из них предложил Джону Лондону подыскать для Джэка подходящую работу. И, действительно, через несколько дней он пришел к Джону, долго с ним беседовал, а вечером Джон об'явил сыну, что тот должен поступить на жестяную фабрику; там он будет зарабатывать по одному доллару в день и этим поможет нуждающейся семье.

На другой день Джэка разбудили в половине пятого и снарядили на фабрику. И с этого дня, каждое утро, в половине пятого, когда еще так хотелось спать, когда еще не отдохнуло тело после вчерашней работы, Джэка будили, и он должен был вскакивать с кровати и быстро одеваться. Умывшись холодной водой, он мигом выпивал стакан чая и спешил на фабрику, чтобы к семи часам стоять уже у станка.

Первое время жизнь на фабрике увлекла его. Он с любопытством осматривал быстро движущиеся колеса, валы, ремни и резальные машины, которые в одно мгновенье превращали огромные металлические желтые и белые ленты в ряд тонких полосок. Из этих полосок затем делали коробки. Он видел, как четко и равномерно работают все машины. Он понял вместе с тем, как жестоко расправляются эти машины с теми, кто бывает к ним невнимателен, кто хоть на одну минуту заглядится в сторону и пустит руку, лежащую на металлическом листе, вдоль движущейся площадки станка.

Ему нравились и равномерный ход всей фабрики, и блестящие и чистые машины, стройные дымящиеся трубы; двор, полный рабочих в запачканных синих блузах; рабочие мерно шагают за вагонетками, весело стучат молотками по железным листам…

Однако, с каждым днем Джэка все больше и больше нагружали работой, и, наконец, оказалось, что у него нет уже ни одной свободной минуты. Он стоял у станка и проделывал ряд однообразных движений: вынимал и вставлял желтые металлические листы в зубцы неутомимой машины. К концу работы невыносимо болели спина и руки. Ноги тяжелели, а глаза слипались от усталости.

Жестяная фабрика выжимала все силы из молодого неокрепшего Джэка, заставляя его работать не менее десяти часов подряд ежедневно в продолжение долгих месяцев. Если прибавить к этому времени обеденный час, ходьбу на работу и обратно домой, утреннее вставание, одевание и завтрак, вечернюю еду, раздевание и сон, то станет очевидным, что не оставалось ни одной свободной минуты ни для книг, ни для развлечений.

«Неужели весь смысл жизни в том, чтоб быть рабочим скотом? Ведь ни одна лошадь в Оклэнде не работает столько, сколько я», — думал Джэк.

Переутомленный, измученный тяжелым трудом, Джэк решил во что бы то ни стало найти заработок полегче. Он был в таком отчаянии, до того довели его невыносимые условия работы, в которые поставили его хозяева жестяной фабрики, что он готов был на любое дело.