Всем сестрам по серьгам

Это был удар ниже пояса, но еще не крах. Не крах! Потому что любое завещание можно оспорить! Мать не смела поступить с ней так подло, но она просчиталась. Любой суд учтет ущемленные права прямого наследника. Но до суда дело лучше не доводить, а решить все полюбовно. Она прижмет эту суку Алену так, что та даже пикнуть не сможет. Надо только все как следует обдумать, не наломать сгоряча дров. Можно было бы использовать и легенду с отцом, но нет, лучше все оформить официально, чтобы комар носа не подточил и ничего уже нельзя было отыграть назад.

Единственное, что стоит использовать наверняка, как аргумент, это двадцать тысяч, которые она якобы отдала, а уж кому — отцу или заезжему молодцу, не Ленкино собачье дело.

Мими слышала в своей комнате, как беснуется в гостиной Наталья, кляня последними словами Алену и бабушку, и сердце стучало быстро-быстро и замирало от ужаса, что вот сейчас она ворвется к ней, жуткая, как панночка из повести Гоголя «Вий», которую она вчера дочитала. Она даже чуть не описалась от страха и, когда наконец пришли Алена с Анькой, кинулась к ним навстречу с такой радостью, словно они по меньшей мере восстали из мертвых.

— Обедали? — спросила Алена, ошеломленная столь бурным проявлением чувств.

— Что ж ты меня не предупредила, что эта припрется? — тихо зашипела уже пришедшая в себя Мими.

— Да я и сама не знала, — так же тихо ответила Алена. — Что же ты маму не накормила?

— Была охота…

— И Сашеньку не взяла, — упрекнула она.

— Да возьму я твоего Сашеньку, возьму!

— Теперь уж поешь сначала.

Из гостиной показалась хмурая Наталья, и Мими мгновенно слиняла, а Анька осталась, но смотрела без улыбки, чуя затаенную в гостье угрозу.

— Мойте руки, — бодро сказала Алена. — Мне только разогреть…

За столом, так и не дождавшись от сестры ни слова, она спросила:

— Ну как прошла встреча? Приходил тот парень?

— Забудь об этом, — отмахнулась Наталья.

— Ну как же забудь?..

— Я сказала: забудь, значит, все! Или потесниться не терпится? Так я тебе это в два счета устрою.

— О чем ты?

— Да все о том же! — с пол-оборота завелась Наталья. — Тебе не кажется странным, что я сижу в однокомнатной «хрущобе», а ты тихой сапой захапала трехкомнатную квартиру со всем ее содержимым, справедливая ты моя? Или чужие проблемы праведников не ебут? А? Если, конечно, самому на голову не капает?

— Ты что, Наталья? — изумилась Алена. — Во-первых, выбирай выражения. А во-вторых, здесь же живут твои дети!

— А не слишком ли много ты стараешься загрести под эту гребенку? Де-ети, — передразнила она. — Ловко это у тебя получается! Дети, стало быть, мои, а квартиру трехкомнатную себе захапала!

— Странная какая-то логика, — поморщилась Алена.

— Мамочка! — потянулась к ней Анька и трагическим шепотом спросила: — А эта тетя не кусается?

«Нет, — хотелось ответить Алене, — только лает». Но она, сдержав невольную улыбку, строго сказала:

— Ты давай-ка доедай поскорее.

— Не могу.

— Почему же?

— У меня живот прокис от рыбы, — доверительно пояснила Анька.

— Тогда иди в свою комнату и порисуй. А ты, — повернулась она к Мими, — забери Сашеньку и погуляй с ним часок, ладно?

— Я тоже хочу на у-улицу! — заныла Анька.

— Возьмешь ее? А мы тут пока поговорим…

Она пошла провожать девочек, и Наталья в ярости сжала зубы. Нельзя было допускать этого перерыва в разговоре! Никак нельзя! Теперь придется все начинать сначала. А все потому, что поспешила. Не могла дождаться, когда девчонки уйдут из-за стола и они останутся с глазу на глаз! Сверло у нее в заднице! Ведь от этого разговора зависит все. Все! Качество жизни. Да что там! Сама жизнь! Либо она получает деньги и поднимается на ноги, либо ставит на себе большой жирный крест. Второй попытки не будет.

И ведь как хорошо все продумала! Надавить с квартирой, припугнуть переделом, потом махнуть рукой: ладно, мол, живи, чего уж теперь копья ломать, не чужие мы люди. Но отдай мне хотя бы законно причитающуюся половину дачи! Разве я не такая же наследница, как и ты? За что же меня так? Или мы не сестры?

И если она правильно понимает эту клушу, все сработает. Ну а ежели нет? Что ж, придется пустить в дело тяжелую артиллерию. Она, правда, пока не знает какую, но об этом подумает после. А пока надо взять себя в руки. Злость и ненависть плохие помощники. Сейчас ей требуется абсолютное спокойствие, точный расчет и жесткий напор, чтобы вырвать обещание и сразу начать действовать — оформлять документы, пока Ленка не передумала, а то ведь советчиков много, напоют в уши, и дело затянется.

Одна отрада, что Ленка — дура. Причем дура порядочная, в смысле честная. А впрочем, во всех смыслах, усмехнулась Наталья. Дура, она и есть дура.

36

— А почему, когда я писаю в ванну, у меня писи тонкие и длинные, а когда в горшок, то толстые и короткие?

— А когда это ты писала в ванну? — рассеянно спросила Мими.

— Когда мне мама ноги мыла. А твои ноги, между прочим, гораздо грязнее, чем мои. Потому что они большие, значит, и грязи на них больше.

Но Мими ее не слушала. Постояв несколько секунд в раздумье, она решительно потащила сестренку вверх по лестнице.