Всем сестрам по серьгам

— Но почему вы так уверены, что она предпочтет деньги? А получив их, не купит себе квартиру? Да хотя бы ту же комнату в коммуналке. Ну не бомжом же ей становиться! И прописка нужна. Ведь она же не сумасшедшая! Тем более вы говорите, у нее двое детей.

— Много она думает о своих детях! — вырвалось у Вали, и она, вдруг подавшись к этому совершенно незнакомому, чужому человеку, сказала ему то, в чем никогда бы не призналась даже себе самой: — Я боюсь, что Наталья промотает все деньги, вернется к нам и превратит в кошмар нашу жизнь. Наши жизни, — поправилась она. — И мою, и Ленкину, и несчастных детей. А мне этот воз уже не потянуть. Раздавит он меня и дальше поедет…

20

«Все имеет свой конец, свое начало», — сказал поэт и был абсолютно прав. Пришел конец и Валиной машине — старушка полностью выработала свой жизненный ресурс и реанимации, увы, не подлежала. Теперь это была просто груда ржавого железа, годная только в металлолом. Странно, что она вообще продержалась так долго.

Водить машину Валю научил муж ее Слава, а права она получила уже после его загадочного исчезновения. По Москве, правда, не ездила, только на дачу. Боялась скопления транспорта, хаотичного движения, которое с каждым годом становилось все интенсивнее, неожиданной поломки. Вставали рано, в четыре утра, грузили вещи, сонных детей, тихо ехали пустыми спящими улицами.

Обслуживал машину приятель Славы, Сашка, а теперь уже Александр Васильевич, автомеханик из того же правительственного гаража, осматривал, подмазывал, подтягивал, менял, что нужно, дважды в год — в апреле, перед началом дачного сезона, и в октябре, по его закрытии. Помогал бескорыстно, по старой дружбе. Правда, однажды, много лет назад, вспыхнуло между ними некое чувство. А вернее, затеплилось. Но тут же и погасло, не успев толком разгореться, что, впрочем, не помешало им сохранить ровные, приязненные отношения.

На сей раз прогноз оказался неутешительным.

— Все, Валя, — сказал Александр Васильевич, — отбегалась твоя рухлядь. Я, конечно, могу ее наладить, но не гарантирую, что до дачи доедете без приключений. Встанете посреди дороги, что будешь делать? А ремонтировать капитально — себе дороже. Легче новую купить. Кузов проржавел, отслужила она свое. На запчасти и то не возьмешь. Сдавай в утиль. — И виновато развел руками.

Это был удар ниже пояса. Ведь несчастья, даже ожидаемые, все равно наваливаются неожиданно, как снежный ком, выбивая из привычной колеи. А внезапная потеря машины вызывает особое потрясение, ведомое лишь автовладельцам, скоропостижно лишившимся средства передвижения, перешедшего вдруг в разряд недосягаемой роскоши.

В коридоре высилась груда вещей, собранных для дачи, да плюс банки пустые в гараже и Алена беременная, ей сейчас только тяжести и таскать. Ну не такси же нанимать на всю зарплату! Хотя по нынешним ценам и зарплаты никакой не хватит.

— Да не кручинься ты так, Валентина, — сказал Александр Васильевич. — Перевезу я вас с оказией. Вот только со своими дачниками управлюсь…

И Валя приготовилась ждать оказии, но помощь пришла гораздо раньше и совсем с другой стороны.

Надежда Никитична в новой ситуации освоилась быстро и полностью укрепилась в своих правах. «Дружная семейка» оказалась благодатным полем для ее кипучей деятельности и властной натуры. Здесь не требовалось себя ломать, подстраиваясь под чужие настроения и амбиции. С ее мнением считались, к словам прислушивались и наставления выполняли беспрекословно. И дело было не только в том, что, дав деньги, она могла указать, как их истратить. Просто все проблемы рядом с ней больше не казались неразрешимыми, обиды непростительными, а дела неподъемными. Это ведь генералам подчиняешься по необходимости, а Деду Морозу — с большим удовольствием.

Дети ее обожали за неподдельный интерес, подарки и диковинные, всегда новые торты, которые она приносила. Фунтик — за сахарные косточки. Валя — за то, что впервые за долгие годы могла немного расслабиться, опереться на чье-то плечо, сняв с себя часть непосильного груза. Алене Надежда Никитична нравилась, просто потому что… нравилась и все, а вовсе не из-за того, что была мамой Андрея. И только кошка Фиса не скрывала своего презрительно-высокомерного пренебрежения.

Выслушав расстроенную Валю, Надежда Никитична не стала долгими раздумьями усугублять ее душевные страдания, а немедленно сняла их, как обычно, высветив неприятность чуть под другим углом.

— Беда серьезная, — согласилась она, — но не смертельная. Обещаю вам, что на следующей неделе перевезем все вещи. И будете все лето ездить налегке, как белые люди. Даже продукты таскать не надо: теперь и в Ухтомской все можно купить не хуже, чем в Москве. А то и получше. Две остановки на электричке от Выхина — велико ли дело? Раз-два и на месте! Еще и порадуетесь, что не придется больше в пробках париться. А с машиной этой один расход и головная боль. Отбегалась, и слава Богу!

— Как это у вас получается? — подивилась Валя. — Любую проблему так повернете, что вроде это и не проблема вовсе, а даже как бы и благо?