Всем сестрам по серьгам

— Потому что тебя это совершенно не касается.

Алена поджала губы и направилась к двери.

— Вернись, Силантьева, — остановил ее Викентий. — Я еще не закончил. Сейчас сюда приедет мой товарищ с межпозвоночной грыжей. Ты пригляди за этой палатой. Ну там, загляни лишний раз. В общем, как за близким родственником. Понято? А игрушки забери. Нечего здесь пыль разводить. Домой отнеси, племянникам.

— Откуда вы знаете про племянников? — удивилась Алена.

— А я все про всех знаю — должность у меня такая. Ты это запомни на всякий случай, — усмехнулся Викентий.

Дверь открылась, и в палату вошел мужчина.

Она узнала его сразу, хотя видела только однажды мельком. Он стоял у сверкающей черной машины в распахнутой куртке и разговаривал с Викентием Палычем. Была весна со всеми присущими ей атрибутами: ослепительным солнцем, высоким синим небом, теплым пахучим ветром и тем смутным томлением в груди, которое бывает только в апреле.

Она поздоровалась севшим вдруг голосом и на мгновение встретилась с ним глазами. С тех пор придуманный герой ее будущей счастливой жизни являлся ей в образе именно этого случайного мужчины: распахнутая куртка, растрепанные ветром волосы, открытая улыбка и тонкие лучики морщинок в уголках прищуренных глаз.

Сейчас темные волосы были коротко острижены, а губы плотно сжаты, но она все равно мгновенно его узнала, мучительно покраснела, задохнулась и даже рот открыла, потрясенная. И тут же стала похожа на румяную гуттаперчевую куклу с круглыми, распахнутыми глазами.

— Познакомься, Андрей, это Леночка, твоя палатная сестра, самая тут у нас умненькая.

— Неужели? — усомнился тот, окидывая ее хмурым, равнодушным взглядом. — Ну-ну…

И это недвусмысленное «ну-ну», оскорбительная суть которого не оставляла сомнений в оценке ее умственных способностей, немедленно отрезвила Алену. Она закрыла рот и метнулась к двери.

— Сначала заберите отсюда весь этот зверинец, — сурово приказал вновь прибывший.

Она вернулась, сгребла медведей в охапку и уже в коридоре из-за неплотно прикрытой двери услышала:

— А посимпатичней девицы у тебя не нашлось?

— Перестань, Андрей, — заступился Викентий Палыч. — Это лучшая моя медсестра. Я понимаю твое нынешнее неприятие женщин, но тебе с ней не спать, а лечиться. Она лучше всех здесь уколы делает. Так что не ищи приключений на свою задницу.

«Вот, вот», — мстительно подумала Алена. Недавнее очарование рассыпалось в прах. Герой ее девичьих грез оказался банальным женоненавистником, злобным и пошлым. А главное, тупым как сибирский валенок! Составить представление о человеке по одежке и тут же принять его за аксиому!

Можно, конечно, категорически отказаться от его палаты. Но она не сделает этого. В конце концов, больных не выбирают. Вот она и будет относиться к нему как к больному. На голову. И тогда посмотрим, кто из них умнее.

Эмоций было так много, что требовалось немедленно поделиться ими с верной подругой.

— Оль! — начала она сразу с порога. — Ты помнишь, я тебе рассказывала про мужика, который разговаривал с нашим Викентием у главного корпуса? Еще весной…

— Припоминаю.

— Его положили в отдельную палату. Только что. И Викентий поручил мне за ним приглядывать.

— Иди ты!

— Ей-богу.

— Ну, и как он?

— Редкостная сволочь. Самоуверенный, грубый хам.

— Ну, мы ему рога-то пообломаем. А заодно и копыта!

— Главное, не перестараться, чтобы он их тут у нас не отбросил, — невесело пошутила Алена.

— А чего ты, собственно, так возбудилась-то, подруга дорогая? Лица на тебе нет.

— Да сама не знаю. Дай, думаю, возбужусь…

— Но что все-таки случилось?

— Да ничего не случилось! Просто меня возмутило его отношение, вот этот отвратительный тон, знаешь, каким говорят с прислугой.

— Умный человек и с прислугой ведет себя достойно.

— Вот я об этом и говорю.

— Мужика тебе надо хорошего, вот что, — завела свою старую песню Ольга. — И никаких проблем.

— Ну что за глупости, Оль? Нашла тоже панацею…

— Ничего не глупости, — перебила та. — Живешь в дурацком вымышленном мире, придумала себе героя, а переживаешь, будто он и правда имеет к тебе какое-то отношение. А он обычный хам. Ты же не станешь обижаться на собаку за то, что она тебя на улице облаяла? Ну вот! Относись к нему как к собаке.

— Собак я люблю.

— Тогда относись как к козлу. Думаешь, он видит в тебе женщину? Ничего подобного! Ты для него даже не человек — обслуга. И надо было сразу поставить его на место.

— Вообще-то это должен был сделать Викентий Палыч.

— Силантьева! — заглянул в процедурную заведующий. — Зайди ко мне.

— Видала? — удивилась Ольга. — Стоит черта помянуть, а он уже тут как тут. Потом расскажешь.

Но рассказывать Алена ничего не стала, потому что Викентий чуть приподнял перед ней завесу над личной жизнью своего друга. И значит, это была уже чужая тайна.

3