Всем сердцем

Рори Кленденнинг не прошел и нескольких шагов после расставания с Сереной, как уже глубоко раскаялся в своей проклятой гордости. В кармане не было ни гроша. Нечем заплатить ни за еду, ни за крышу над головой. Лучше бы он смирил гордыню и взял у Серены в долг небольшую сумму.

Шагая по шумной, оживленной улице, он вспомнил слова Джереми: «Если окажешься один в чужом городе и без гроша в кармане, зайди в ближайшую церковь. Господь позаботится, чтобы ты нашел, что ищешь».

Первая церковь на его пути выглядела неказисто. Это было обшарпанное строение с покосившимся крестом, почти скрытое от глаз прохожих платной конюшней. Ржание лошадей было слышно под сводами церкви и мешало настроиться на благочестивый лад.

Поначалу Кленденнинг подумал, что церковь пуста. Свет едва просачивался сквозь пару пыльных окошек. По бокам от прохода стояли жесткие деревянные скамьи. Алтарь находился на возвышении в дальнем углу. Кленденнинг нерешительно сделал пару шагов и громко проговорил:

– Есть здесь кто-нибудь?

В другом конце помещения раздалось неразборчивое бормотание. В тот же момент он заметил открытую дверь позади алтаря. Ему пришлось наклониться, чтобы войти. За дверью располагалась небольшая комнатушка.

Священник, отдыхавший здесь, тоже был невелик ростом – под стать комнате. Он сидел на стуле с высокой спинкой, а перед ним на шатком столе лежала Библия. Это был тщедушный человечек с бледным, изможденным липом. На вид ему было около пятидесяти. Редкие пряди седых волос едва прикрывали блестевшую лысину. На горбатом носу прилепились круглые, очки. Глаза за толстыми стеклами были похожи на рыбьи.

Потрепанная сутана и грязный, засаленный воротничок рубашки довершали картину.

– Да? – с подозрительностью спросил он высоким голосом.

Кленденнингу этот священник определенно не понравился. «Вот из-за таких людей церковь и бедствует», – подумал он.

– Рори Кленденнинг, сэр. Я только что приехал. Мой отец, Джереми Кленденнинг, – странствующий миссионер-проповедник.

Немного помедлив, святой отец приподнялся ему навстречу и вяло пожал протянутую руку.

– Преподобный Элмо Паркер, брат. Должен заметить, что Вирджиния – это сущий Содом. Здесь очень мало верующих. Знаете, сколько человек присутствовало у меня на последней воскресной службе? Около дюжины, не более. А мужчин из них – двое. Пожертвования составили всего четыре доллара шесть пенсов. Так что если вы собираетесь здесь проповедовать...

Кленденнинг почувствовал раздражение. Проповедовать он, конечно, не собирался. Но что-то в манерах собеседника задевало его. Он кашлянул и смущенно улыбнулся:

– Ваше преподобие, по правде сказать, я оказался в стесненных обстоятельствах. Мне нечего есть и негде переночевать. И я никого здесь не знаю.

Лицо священника прояснилось, и на нем даже показалось некоторое подобие улыбки.

– Брат, мы будем рады, если вы разделите с нами нашу скромную трапезу. Тут есть комната для ночлега. И мы приглашаем вас остаться здесь на одну ночь. – Он торжественно поднял руку. – Но в качестве платы вы должны пообещать мне, что ни в коем случае не станете здесь проповедовать.

Кленденнинг ошеломленно посмотрел на него:

– Мне кажется, вы себя ведете не совсем по-христиански.

– Возможно. Однако наше братство переживает тяжелые времена. А первый долг человека – заботиться о самом себе.

Кленденнинг разозлился не на шутку. Господи, что за страна! И что за люди здесь живут! За последние десять дней он успел стать жертвой карточного шулера, затем при нем зверски убили двух невинных людей, а теперь служитель Господа просит не мешать ему зарабатывать деньги! Вообще-то Кленденнинг редко богохульствовал, однако сейчас он с чувством произнес:

– Знаете что, брат, идите ко всем чертям!

Худое лицо священника вытянулось от изумления. Кленденнинг резко развернулся и покинул помещение. Только оказавшись на улице, он постепенно замедлил шаг. И с чего он вдруг так разозлился? Уже второй раз за сегодняшний день он не может справиться со своей гордыней.

И что теперь?

Ни еды, ни крыши над головой.

Он ощутил пустоту в желудке. Последний раз он ел ранним утром, скудный завтрак пополам с Сереной.

Кленденнинг брел по Си-стрит, смешавшись с толпой. Почти весь день он провел слоняясь по городу. Иногда спрашивал насчет работы. Единственное, что ему предложили, – мыть посуду или полы в салуне. Но проклятая гордость не позволяла ему согласиться на черную работу в обмен на кормежку...

В конце концов, когда стемнело, он, дрожа от ночного холода, отправился обратно, к церкви преподобного Паркера. Зачем – он сам не знал. Во всяком случае, он не собирался падать на колени перед священником и просить прощения. Он смертельно устал и чувствовал себя подавленным.