Вселенский неудачник

Ленью это животное обладало просто поразительной. Когда оно не спало, прислонившись спиной к прутьям клетки и громко при этом храпя, то жрало, а если не жрало, то тупо глазело в пространство. Правда, порой ленивец оживлялся – это происходило тогда, когда я включал классическую музыку, в основном Чайковского или Свиридова. Оживление проявлялось в том, что зверь слегка приподнимал огромную, как котел, голову и прислушивался.

Казалось, каждое движение доставляет ленивцу физическую муку. Прежде чем протянуть лапу за бананом, он обычно долго вздыхал и гипнотизировал меня взглядом, словно умоляя, чтобы я сунул банан ему в рот, не заставляя его самого заниматься этим непосильным трудом. Иногда, поддавшись, я швырял ему банан, и тогда ленивец слегка кривил край рта, видно, довольный результатом своего опыта.

Постепенно убедившись, что гигант абсолютно безопасен, я перестал запирать его клетку после уборки. Когда я в первый раз не запер его, ленивец слегка приподнял одну бровь и покосился на меня с некоторым беспокойством, словно опасался, что я заставлю его вылезти из клетки и пройтись.

На сорок восьмой день полета, примерно на полпути к Геркулесу, я проснулся от запаха гари. Открыв глаза, я обнаружил, что весь отсек заполнен едким дымом, который струился из фотонного ускорителя – одного из главных блоков двигателя. Схватив огнетушитель, я погасил огонь. Когда вентиляционная система всосала дым, я открыл крышку дымившегося блока и застонал. От короткого замыкания все его детали и провода сплавились в единый почерневший ком, который теперь годился лишь на то, чтобы запустить его в конструктора этого дурацкого агрегата.

Усевшись на пол, я сжал виски руками.

– Вот что значит покупать корабль класса Z! – горько произнес я, обращаясь к ленивцу.

Без фотонного ускорителя продолжать полет было возможно лишь с самой мизерной скоростью – с такой, что дорога до ближайшей населенной системы заняла бы около трех тысяч лет.

Мы находились в неосвоенном созвездии Лиры вдали от основных космических трасс. Рано или поздно Артамон, конечно, спохватится, что его ленивец пропал и я вместе с ним, организует поиски и нас найдут, но когда это произойдет? Через три года, через пять?

Вспомнив про лазеропередатчик, я бросился к нему, чтобы послать сигнал бедствия, но в этом секторе космоса он не действовал – сигнал надежно глушила соседняя радиогалактика через две пульсирующих переменных звезды-цефеиды.

– Можешь считать, что наше путешествие закончилось! – сказал я ленивцу, испытывая потребность в собеседнике. – Без фотонного ускорителя что лететь, что стоять на месте – разницы никакой.

Ленивец посмотрел на меня довольно осмысленно, а потом протянул лапу, вытащил из ящика банан и уставился на него с таким видом, будто мучительно размышлял: очистить банан, а потом его съесть, или съесть нечищеным, что не так приятно, зато работы меньше?

– Давай, давай! Пользуйся моментом! Скоро придется переходить на манную кашу и трескать ее очень долго, – сказал я ему.

Пробыв в унынии до вечера и решив проверить, нельзя ли как-нибудь починить ускоритель, я открутил блок от двигателя, разложил его на газете и стал удрученно разглядывать спекшиеся детали. Надеясь на помощь Мозга, который соображал в этом больше меня, обратился к нему, но Мозг ехидно сообщил:

– Если тебе действительно нужен совет, вот он: надень все чистое, ляг на кровать и возьми в руки свечку.

– С какой это стати? Не собираюсь умирать! – вспылил я. – Рано или поздно нас начнут искать и найдут.

– Ты не знаешь элементарной физики, – не без злорадства произнес Мозг. – Полистай-ка справочник и убедишься, что без фотонного ускорителя через десять часов начинается необратимая атомная реакция, а потом двигатель взрывается.

Я схватил справочник, открыл его на нужной странице и увидел, что Мозг не обманул. Если бы в первые минуты после аварии я догадался отключить двигатель, нам удалось бы еще спастись, но теперь было слишком поздно – реакция, вероятнее всего, уже началась.

– Почему ты меня сразу не предупредил? – заорал я на Мозг.

– Сам виноват – не надо было отключать мне звук! – негодуя, заявил он.

– И что, сейчас уже ничего нельзя сделать?

– Абсолютно, – заверил меня Мозг. – Впрочем, надеть белые тапочки ты еще успеешь. Самое обидное в этой ситуации, что при взрыве я тоже погибну, но меня утешает, что во мне нет схемы страха.

Не желая слушать его разглагольствований, я выключил рубильник, а сам бросился к двигателю, решив вытащить из него стержень в надежде, что это остановит реакцию. Я уже протянул руку, как вдруг в сознании у меня прозвучал незнакомый голос:

– Не трогай стержень! Это приведет к ускорению процесса! Лучше сними с двигателя стальной кожух и соедини красный провод с синим.

Я обернулся и увидел, что эксменский ленивец внимательно смотрит на меня из своей клетки. «Не может быть, чтобы со мной говорила эта инопланетная обезьяна, – подумал я. – Но кто же тогда? Должно быть, у Мозга есть запасной динамик».