Вселенная. Вопросов больше, чем ответов

Короче говоря, на планете Земля никогда не происходили ка­тастрофы космических масштабов — это опять-таки следует из непрерывности биологической эволюции на Земле. Катаклизмы меньших масштабов (например, активная бомбардировка моло­дой Земли астероидами более з млрд лет назад) — происходи­ли, но ведь это совершенно нормально! Очень трудно придумать мало-мальски реалистичный сценарий эволюции Земли, начи­сто лишенный неприятностей. То же можно сказать и о любой другой планете.

Мы обязаны жизнью и другому обстоятельству: Солнце — звезда второго поколения, возникшая из материи, обогащен­ной тяжелыми элементами. Когда 12-13 млрд лет формирова­лись первые звезды нашей Галактики, материя, послужившая «строительным материалом» для них, состояла лишь из водоро­да, дейтерия, гелия и небольшого количества лития. И только. Разумеется, никакой жизни на столь скудной основе возникнуть не могло, да и твердых планет тоже. Углерод, являющийся осно­вой белковой жизни, а также совершенно необходимые ей кис­лород _и азот рождались в недрах массивных звезд в результате ^ЯДеРных реакций и обогащали межзвездную среду после сбро- ^{Са ста}Р^Ь1МИ звездами своих оболочек. Более тяжелые элементы получались при катастрофических процессах в ядрах еще более

45

— Часть II —

массивных звезд. В ту пору рождалось много массивных звезд чье короткое существование обрывалось взрывом Сверхновой. Расширяясь с большой скоростью, оболочки Сверхновых обо­гащали межзвездную среду полным набором необходимых для жизни элементов. Если бы Солнце образовалось не в гигантской Галактике, каков наш Млечный Путь, а в карликовой, где эво­люция вещества идет медленнее, еще неизвестно, хватило бы в нашу эпоху тяжелых элементов для возникновения жизни или пока нет. Каждый атом Солнца, Земли и тела любого человека в среднем трижды побывал в недрах звезды. Но разве у кого- нибудь повернется язык сказать, что эти звездные отходы ни на что не годны?

И здесь возникает любопытнейший вопрос, сколь биологиче­ский, столь же философский о неизбежности (или нет?) появле­ния жизни и разума во Вселенной. Существует красивое, хотя и чисто идеалистическое мнение: Вселенная создала человека как инструмент познания самой себя. Если на минуту предположить, что так оно и есть, приходится с неудовольствием признать, что Вселенная могла бы изобрести инструмент и получше человече­ского мозга. Об этом свидетельствует вся история науки, полная заблуждений и движения вперед ощупью впотьмах. «Мы очень редко упускали возможность впасть в ошибку», — заметил как- то замечательный немецкий астрофизик К. Шварцшильд и был совершенно прав.

Правда, и с тем несовершенным мозгом, что дала нам приро­да, мы все-таки кое-что можем. Пусть наши знания о Вселенной даже сейчас пополняются гораздо медленнее, чем нам хотелось бы, но и в топтании на месте нас никто не обвинит. Чего стоит лишь один выход человека в космос!

Теоретически разрешающая способность телескопа определя­ется дифракционным пределом, напрямую зависящим от апер­туры, — и тем не менее даже самый крупный наземный телескоп не покажет нам детали на поверхности тел Солнечной системы с увеличением более нескольких сот крат. «Разогнать» увеличение до дифракционного предела легче легкого, но атмосфера портит

46

— Ближайшие окрестности —

изображение тем сильнее, чем выше увеличение. Разумеется, лучше вывести телескоп за пределы атмосферы, а еще лучше приблизить его насколько возможно к интересующему нас телу. Само собой, в последнем случае крайне полезно дополнить его

Мало-помалу астрономия Солнечной системы превращается в науку практическую. Здесь уместно сравнение с земной геоло­гией. Кусок породы остается частью скалы до тех пор, пока боро­датый геолог не отколет его молотком и не спрячет в рюкзак для последующего изучения. Но представьте себе геолога без рук, без ног, без молотка (бороду можно оставить) и притом находящего­ся на порядочном расстоянии от упомянутой скалы. Много ли он сумеет сделать выводов о ее составе, происхождении, наличии рудных тел, перспективах добычи полезных ископаемых?

Вообще-то кое-какие выводы он сделает, но глубина их будет недостаточной, а корректность останется под вопросом. Слишком уж о многом придется догадываться, слишком много строить не­проверяемых гипотез... Не говоря уже о том, что о добыче ис­копаемых нашему воображаемому геологу-инвалиду останется только мечтать, да и то втихомолку, чтобы не нажить репутацию беспочвенного фантазера.

Именно в таком положении находились астрономы до начала космической эры.

Увидеть, конечно, в сто раз лучше, чем услышать, но «пощу­пать» — еще в сто раз лучше, чем просто увидеть, да еще с боль­шого расстояния. Люди топтали Луну, космические аппараты садятся на астероидах и обстреливают кометные ядра, изучается марсианский грунт... И это только начало.